– Но ты, красотка, если хошь, оставайся, – милостиво позволил Митяй. – Со мной квартировать будешь. Бесплатно пущу. За стол, в квартире там помыть, ну и за утехи, ясное дело… – Он гаденько захихикал.
– Сэнк ю вэри мач, – ледяным тоном ответила Ярослава. – Я подумаю.
И, глядя насквозь, будто Митяя и не было, прошла в свою – теперь уже бывшую – комнату. Чего, интересно, бугай уже успел там натворить?
…Действительность, как писали в популярных нынче бумажных романчиках, превзошла все ее ожидания.
Митяй раскинулся в комнатухе во всю свою ширь и мощь. Ярославино белье с постели было свалено на пол, одежда выброшена из шкафа и неопрятной кучей нагромождена в углу, безделушки, которые она с любовью выставляла на трюмо, разбросаны по всему полу.
А тайник?! (Золотое колечко с фианитом, единственный мамин подарок, и скопленные ночной торговлей деньги Ярослава сберкассам не доверяла, держала в шкафу, под бельем.)
Она ринулась к своим сокровищам… и, конечно же, шарила под чистыми простынями зря. А Митяй с усмешкой наблюдал за ней с порога комнаты.
– Где? Где мои деньги? – налетела Ярослава на него.
И наткнулась на наглый взгляд голубых глаз:
– Какие, милая, деньги?
– В шкафу! Под бельем лежали!
– Не было тут ничего. Одно твое барахло, – пожал плечами Митяй.
– Ты украл их. Я в милицию заявлю, – с тихой угрозой произнесла девушка.
– Что-что? Не расслышал? – ухмыльнулся бугай.
– В милицию заявлю, сказала! – с нарастающей яростью повторила она. – Сволочь! Вор!
И не успела даже заметить, как Митяй – ловко, словно не человек-гора, а шустрая кошка, – одним прыжком метнулся к ней. Схватил за руку. Вывернул. Прошипел прямо в лицо:
– А заявляй, лимита. Только подумай… как бы твой труп потом из коллектора не выловили…
И сжал ее кисть так, что из глаз сами собой слезы брызнули. А Митяй заорал уже в полный голос:
– Вот гадина! К ней по-доброму, а она с претензиями! А ну, собирай манатки и вали отсюда, пока жива!
На пороге комнаты тем временем появилась заспанная, в ночнушке, бабка Валька. Неуверенно попросила:
– Митенька, Митя! Ты чего кричишь, зайчик, а?
– Теть Валь! – всхлипнула Ярослава. – Он мои деньги украл!
В глазах квартирной хозяйки мелькнуло замешательство. Кажется, она колебалась: чью сторону принять. Впрочем, ее сомнения длились ровно секунду. А потом она, конечно же, приняла решение в пользу семьи. В пользу ненавистного московского братства. И строго сказала:
– Ты, Ярослава, выражения-то подбирай! И я, и сын мой сроду ничего не крали.
– Но денег-то нет! – в отчаянии выкрикнула девушка.
– А потому что деньги надо в сберкассе хранить, – назидательно произнес Митяй. И ухмыльнулся.
А бабка Валька – ведь неплохая старуха, даже иногда жалела ее, Ярославу, – ответила сыну понимающим и успокаивающим взглядом…
– Ну, вы и твари, – прошептала Ярослава.
– Что ты сказала? – с угрозой в голосе уточнил бугай.
Она могла бы, конечно, повторить ругательство в голос. Наброситься на Митяя. Вцепиться ему в рожу. Реакция у нее хорошая. Изрядно бы расцарапала, прежде чем бугай придет в себя и успеет ее отшвырнуть. Но только какой смысл? Ей хоть всего восемнадцать, а голова на плечах уже есть. И просчитывать на пару ходов вперед она научилась. Ну, выплеснет она свою ярость. Ну, раздерет ему в кровь лицо. А он в ответ ее башкой об стену. Покалечит или вовсе убьет. И, что самое обидное, ему, москвичу говенному, за это ничего не будет. Отмажется, как все они, столичные жители, умеют.
Так что будет гораздо умнее притвориться, что смирилась. Взять, как красиво говорят в телевизоре, тайм-аут. Ну а с Митяем разобраться позже. Когда она, Ярослава, тоже войдет в свою силу.
В том, что в один прекрасный день это случится, она не сомневалась. Каким конкретно образом, правда, будет матереть, еще не знала, но насчет первого шага уже решила.
Придется ей согласиться на предложение противного доктора. Родит она малыша. И отдаст. В конце концов, свое жилье в Москве в обмен на ребенка, которого она все равно собирается убить, – не такая уж и плохая сделка.
Тося, официально – генеральный менеджер ресторана
Она не считала себя настоящей женщиной, которая сходит с ума от гламурных витрин, следит за распродажами, а за бриллиант, блестящий камушек, готова прозакладывать душу.
Тосю магазины не интересовали. Тратить деньги, думала она, – это так скучно… Тем более что ее размер, супермаленький, говоря по-русски, сорок второй, днем с огнем не сыщешь. Так что можно считать, работала она не за деньги. А вот ощущение предвкушения. . Его Тося в своей профессии любила больше всего. Так здорово, когда клиент – как они с шефом говорили – мягонький. То есть уже практически приговорен, но пока еще жив.
…Андрей Степанович, бессильно разметавшись в огромной двуспальной кровати, спал глубоким сном. Лицо безмятежно, губы сложились в полуулыбку. Может, любимые Мальдивы ему снятся. А может, и она, Тося. Как там он ее называл? «Детонька». «Лапонька». «Рыбонька». «Ты только не уходи, не бросай меня, я без тебя никуда…»
И Тося не сомневалась – это не пьяный бред, он без нее действительно теперь никуда. Не встречалось еще на ее пути мужика, который, раз попав с ней в постель, потом бы с крючка сорвался. Потому что она, Тося, в койке словно на тренировке по любимому кекушину. Отдается делу полностью. Всей душой.
Тося легонько, кончиками пальцев, погладила Андрея Степановича (теперь она его, конечно, называла просто Андрюшей) по волосам. Потом нежно коснулась губами его виска. Тот, не просыпаясь, улыбнулся еще шире. Испытанный способ – человек, хоть и спит, а ласку все равно чувствует. А теперь еще легонько прошелестеть в ухо: «Ми-илый!» И оставить в покое – чтобы не раздражать чрезмерной лаской. Пусть спит.
Нормальный он, в общем-то, мужик, хоть и старый пердун. Даже немного жаль: столько сил, столько выдумки ушло, чтобы заарканить его, а жить ей с ним от силы неделю. До конца долбаного тренинга – ну и, может быть, несколько дней в его квартире. А потом – все.
Странно, что в этот раз ей не велели убивать. В смысле, убивать сразу, как появится возможность.
Тося вспомнила, как они на пару с Семенычем, шефом, первый раз встретились с заказчиком Андрея Степановича.
Странный оказался мужик. По всему видно, богатый, сволочь. В смысле, не просто обеспеченный, а натуральный олигарх. Тося их так вычисляла: если на охрану поглядывает с гордостью, значит, дешевка, бодигардов с собой для понтов привел. А если глядит на телохранителей с раздражением – то и правда, большой человек. Уставший от постоянной опеки.
