Встретившись с ним, я сказал, что обеспокоен попытками оклеветать Эйтингона и его сестру, приписав им националистические взгляды. Игнатьев вызвал в кабинет Рюмина с материалами на Эйтингона и его сестру. В моем присутствии Рюмин, открыв папку, начал зачитывать крайне невразумительные показания против Эйтингона и его сестры, в которых утверждалось, что они оба проявляют враждебность по отношению к советскому государству. На сей раз агентурные сведения, что Соня отказывалась лечить русских, даже не были упомянуты.
— Как члены партии мы обязаны, — сказал я, — оценивать людей не по слухам, а по их делам. Вот работа Эйтингона: организатор акции по устранению Троцкого в Мексике, создатель успешно действовавшей агентурной сети за границей, наконец, он является одной из ключевых фигур в обеспечении нашей страны секретной информацией об атомном оружии.
Рюмин молчал. Игнатьев прервал меня:
— Давайте оставим Эйтингона и его семью в покое.
После встречи с Игнатьевым у меня отлегло от сердца: я подумал, что с Эйтингоном и его сестрой ничего плохого не произойдет.
Примерно месяц спустя Игнатьева назначили министром госбезопасности. А в октябре 1951 года именно по его прямому указанию Эйтингон был арестован, когда возвратился в Москву из Литвы, где ему удалось обезвредить руководство антисоветской подпольной организации. Его падчерица Зоя Зарубина сообщила мне, что Эйтингона арестовали на ее глазах в аэропорту Внуково.
(…)
Через несколько дней после ареста Эйтингона мне представилась возможность встретиться с Игнатьевым на совещании руководящего состава министерства. Отведя меня в сторону, он с упреком произнес:
— Вы ошибались насчет Эйтингона. Что вы сейчас о нем думаете?
До сих пор помню свой ответ:
— Моя оценка базируется на конкретных результатах работы людей и на линии партии.
Когда ко мне попали материалы с обвинениями против Эйтингона, я узнал, что он якобы обучал врачей-заговорщиков ведению террористических действий против Сталина и членов советского правительства. В этой связи, говорилось в обвинительном заключении, Эйтингон держал у себя в кабинете мины, взрывные устройства, закамуфлированные под обычные электроприборы. Между тем все прекрасно знали, что это были образцы оперативной техники, постоянно находившейся в нашем распоряжении».
Рюмин заявил Судоплатову, что арест производится по указанию главы Советского правительства (т. е. Сталина), который, просматривая показания арестованного заместителя начальника следственной части МГБ полковника Льва Шварцмана, дал санкцию. Ордер на арест подписал заместитель министра МГБ генерал-полковник Сергей Гоглидзе.
Полтора года генерал Эйтингон пробыл в тюрьме, ожидая расправы. Известно, что из всех арестованных «заговорщиков в МГБ» только Абакумов, Эйтингон, Питовранов и Яков Матусов ни в чем не признали себя виновными.
Судоплатов пытался спасти своего друга и соратника, пользуясь любой возможностью. Сталин в феврале 1953 года вызвал его в Кремль. Вот что он пишет об этом Судоплатов:
«Сталин передал мне написанный от руки документ и попросил прокомментировать его. Это был план покушения на маршала Тито. Я никогда раньше не видел этого документа, но Игнатьев пояснил, что инициатива исходила от Рясного и Савченко, заместителей министра госбезопасности…
Я сказал Сталину, что в документе предлагаются наивные методы ликвидации Тито, которые отражают некомпетентность в подготовке плана … Я сказал, что „Макс“ не подходит для подобного поручения, так как он никогда не был боевиком-террористом. Он участвовал в операции против Троцкого, против агента охранки в Литве, в ликвидации лидера троцкистов в Испании А. Нина, но лишь с задачей обеспечения выхода боевиков на объект атаки. Кроме того, из документа не следует, что прямой выход на Тито гарантирован. Как бы мы о Тито не думали, мы должны отнестись к нему как к серьезному противнику, который участвовал в боевых операциях в военные годы и, безусловно, сохранит присутствие духа и отразит нападение. Я сослался на нашего агента „Вала“ — Момо Джуровича, генерал-майора в охране Тито. По его отчетам, Тито был всегда начеку из-за напряженного внутреннего положения в Югославии…
Однако Сталин прервал меня и, обращаясь к Игнатьеву, сказал, что это дело надо обдумать еще раз, приняв во внимание внутренние „драчки“ в руководстве Югославии. Потом он пристально посмотрел на меня и сказал, что, так как это задание важно для укрепления наших позиций в Восточной Европе и для нашего влияния на Балканах, подойти надо к нему исключительно ответственно, чтобы избежать провала, который имел место в Турции в 1942 году, когда сорвалось покушение на посла Германии фон Папена».
После чего Судоплатов понял, что про Эйтингона сейчас лучше не напоминать. А план покушения, которое должен был совершить «Макс», он же «Юзик» — Иосиф Григулевич, не был осуществлен из-за последовавшем вскоре смерти вождя.
* * *
Смерть Сталина принесла свободу и Эйтингону. 20 марта 1953 года он, среди группы других сотрудников МГБ. был выпущен из тюрьмы по приказу Берии. Он был восстановлен в партии, ему вернули все правительственные награды. 30 мая 1953 года был организован 9-й отдел МВД (проведение актов индивидуального террора и диверсий) во главе с генерал-лейтенантом Судоплатовым. Заместители Судоплатова стал генерал-майор Эйтингон. Однако просуществовал этот отдел недолго. Почти сразу после ареста Берии приказом МВД СССР 31 июля он был упразднен, а Судоплатов 21 августа 1953 года арестован.
Вновь попал за решетку и Эйтингон. Имя его прозвучало с высокой партийной трибуны. Новый министр внутренних дел СССР Сергей Круглов, в течение 6 лет бывший заместителем Берии, обвинял своего бывшего шефа за то, что тот привлек к работе
«таких людей как Райхман, Эйтингон, Судоплатов, Мешик, Мильштейн и других, которые абсолютно не пользуются политическим доверием коллектива и были до его прихода изгнаны из органов МВД.
В настоящее время стало ясно, что теперь необходимо иметь у себя до конца преданных ему людей.
Особое внимание привлекает создание в последнее время Берией, в обход утвержденной Центральным Комитетом структуры министерства, нового отдела, лично подчиненного ему и неизвестно чем занимающегося. Даже кадры в этот отдел подбирались помимо Управления кадров министерства. В этот отдел берется тот же Эйтингон, только что освобожденный из тюрьмы, некто Василевский, пользующийся сомнительной репутацией, близкий человек к Берии, некто Правдин, по национальности француз, и так далее…»
20 июля 1953 года Эйтингон был уволен из МВД в запас Министерства обороны, но уже через месяц арестован вновь по обвинению в сообщничестве Берии. Четыре года пробыл в заключении в Бутырской тюрьме без суда. В 1957 году (в отличие от Судоплатова, получившего 15 лет), он был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к 12 годам тюремного заключения, поскольку ему было зачтено пребывание в тюрьме в 1951–1953 годах.
