Петр. Общество? Вот что я ненавижу! Оно всё повышает
требования к личности, но не дает ей возможности развиваться правильно, без
препятствий… Человек должен быть гражданином прежде всего! – кричало мне
общество в лице моих товарищей. Я был гражданином… чёрт их возьми… Я… не хочу…
не обязан подчиняться требованиям общества! Я – личность! Личность свободна…
послушайте! Бросьте это… этот чёртов звон…
Тетерев. Я же аккомпанирую вам… мещанин, бывший гражданином
– полчаса?
(Шум за дверями в сенях.)
Петр (раздраженно). Вы… не издевайтесь!
(Тетерев, вызывающе глядя на Петра, продолжает звонить.
Входят Нил, Елена, Шишкин, Цветаева и вслед за ними Татьяна.)
Елена. Что значит этот звон погребальный? Здравствуйте,
страшный букан! Здравствуйте, почти прокурор! Что вы тут делали?
Петр (хмуро). Глупости…
Тетерев. Это я вызванивал отходную человеку, безвременно
угасшему…
Нил (Тетереву). Слушай! У меня к тебе просьба!
(Что-то шепчет на ухо ему. Тетерев кивает головой.)
Цветаева. Ах, господа! Как интересно было на репетиции!
Елена. О прокурор! Как свирепо ухаживал за мной поручик
Быков!
Шишкин. Теленок ваш Быков…
Петр. Почему вы полагаете, что мне интересно знать, кто и
как ухаживал за вами?
Елена. Ой, вы не в духе?
Цветаева. Петр Васильевич всегда не в духе.
Шишкин. Это обычное состояние его духа…
Елена. Танечка! И ты, по обыкновению, грустна, как ночь
сентябрьская?
Татьяна. Да, по обыкновению…
Елена. А мне – ужасно весело! Господа, скажите – почему мне
всегда весело?
Нил. Отказываюсь отвечать на вопрос – мне самому тоже всегда
весело!
Цветаева. И мне!..
Шишкин. Мне – не всегда, но…
Татьяна. Постоянно…
Елена. Танечка! Ты остришь? Вот хорошо! Букан! Отвечайте –
почему мне весело?
Тетерев. О воплощенное легкомыслие!
Елена. Ка-ак! Хорошо! Я вспомню вам эти слова, когда вы
будете объясняться мне в любви!
Нил. Однако я бы поел чего-нибудь… Мне скоро на дежурство
идти…
Цветаева. На всю ночь? Бедный!
Нил. На целые сутки… Пойду однако в кухню, поклонюсь
Степаниде…
Татьяна. Я скажу ей… (Уходит с Нилом.)
Тетерев (Елене). Э… позвольте! Да разве я должен влюбиться в
вас?
Елена. Да, дерзкий человек! Да, мрачное чудовище! Да! Да!
Тетерев (отступая пред ней). Повинуюсь… Мне это не трудно… Я
однажды был влюблен сразу в двух девиц и в одну замужнюю женщину…
Елена (продолжая наступать на него). Ну и что же?
Тетерев. Бесполезно…
Елена (вполголоса, указывая глазами на Петра). Что у вас с
ним вышло?
(Тетерев смеется. Они тихо беседуют.)
Шишкин (Петру). Слушай, брат, – нет ли целкового дня на
три? Понимаешь – башмаки лопнули…
Петр. На… Семь за тобой…
Шишкин. Помню…
Цветаева. Петр Васильевич! Почему вы не принимаете участия в
наших спектаклях?
Пётр. Я же не умею играть…
Шишкин. А мы-то разве умеем?
Цветаева. Ходили бы хоть на репетиции. Солдатики ужасно
интересные! Один, Ширков, такой уморительный! Наивный, славный, улыбается так
ласково, конфузливо… и ничего не понимает…
Петр (искоса наблюдая за Еленой). Ну, знаете, я плохо
разумею, как могут быть интересны люди, которые ничего не понимают?
Шишкин. Да ведь там не один Ширков…
Петр. Допускаю, что их целая рота…
Цветаева. Как можно говорить такие вещи? Вот уж не понимаю –
что это у вас? Аристократизм, что ли?
Тетерев (вдруг громко). Жалеть я не умею…
Елена. Ш-ш-ш!..
Петр. Как вам известно, я мещанин…
Шишкин. Тем менее понятно твое отношение к простым людям…
Тетерев. Меня никто никогда не жалел…
Елена (вполголоса). А вы разве не знаете, что нужно платить
добром за зло?
Тетерев. Не имею ни крупной, ни мелкой монеты…
Елена. Ах, тише!..
Петр (вслушиваясь в разговор Елены с Тетеревом). А мне
непонятно… чего ради вы играете в симпатии к этим простым людям…
Цветаева. Мы – не играем… мы делимся, чем можем, с ними…
Шишкин. И даже не это… Просто нам приятно бывать в их среде…
Они безыскусственны… среди их дышишь чем-то здоровым… как в лесу. Нашему брату,
буквоеду, никогда не мешает освежаться…
Петр (настойчиво, со скрытым раздраженьем) Просто вы любите
жить иллюзиями… И подходите вы к вашим солдатам с некоторым тайным намерением…
смешным, простите за правду! Освежаться среди солдат, это, извините…
Цветаева. Да не только солдат! Ведь вы же знаете, что мы
устраиваем спектакли и в депо…
Петр. Все равно. Я говорю о том, что, называя всю эту вашу…
беготню и суету живым делом, вы обманываетесь. Вы ведь убеждены, что
способствуете развитию личности… и прочее… И это – самообман. Придет завтра
офицер или мастер, даст личности в рожу и вышибет из ее головы все, что вы
успели заронить в нее, – если еще успели…
Цветаева. Как досадно слушать такие речи!
Шишкин (мрачно). Н-да… Речи неладные… Не первый раз я слышу
их, и все более они не нравятся мне… Когда-нибудь мы с тобой, Петр,
разговоримся… навсегда!
Петр (холодно и лениво). Страшусь! Но жажду этой встречи…
Елена (горячо вскрикивает). Зачем вы напускаете на себя все
это? Господа! Зачем он хочет, чтоб его считали злым?
Петр. Ради оригинальности, я думаю.
Цветаева. Конечно! Интересничает! Все мужчины интересничают…
при женщинах. Один изображает пессимиста, другой Мефистофеля… А сами – просто
лентяи…
Тетерев. Кратко, ясно… и здорово!
Цветаева. А что же – комплименты я вам буду говорить? Ждите!
Знаю я вас!
Тетерев. В этом случае вы знаете больше, чем я. А не знаете
ли вы, кстати, вот чего: следует платить добром за зло или не следует? То есть,
проще говоря, – считаете вы добро и зло равноценными или же нет?
