На 7-й. Чистое и светлое помещение. Уютно и тепло. И знаменитая нач. ф-ги Вьюга. Заперли Шакову в шкаф и держали там двое суток. Послали стрелка с людьми на Бурею с туфтовым нарядом, а днем приехала, раскричались:
— Охрана меня зажимает, охраны я боюсь, охрана меня убьет.
Еще случаец. К. о. Захаров в охране получил туберкулез и стал не нужен, увольняют. Здоров — служи, болен — лети на все четыре.
Болит нога, намял, ну и испортилось самочувствие. Помылся в бане, как в раю побыл. После бани спать бы и спать, а тут сиди, хотя и дела нет. Оборвались мысли, верней, оборвали. Переправляем этап освободившихся на 9-ю.
18 [апреля]
Сходил на 11-ю, и в голове сумбур такой, что не хочу ничего записать. Пасмурно.
19/IV
С 11-й бегут. Сегодня два челов. и никаких мер с 3-й части. Зона и фонари не сделаны. Ни мы, ни 3-я часть ни заставить, ни приказать не можем. Чего же ради я буду расписываться в своем бессилии. Кому-то дороже стоит сделать зону и дешевле упустить несколько человек. Не хватает стрелков людей выводить на работу, составляют акт на охрану за невывоз в виду отсутствия конвоя. Ну и козел отпущения — охрана.
А как отвечает за побег лагерная администрация? Никак, это ее не касается; наше дело бежать, ваше ловить! Наше дело оскорблять охрану, а ваше дело не обижаться. Рычит нач. о. на Инюшкина, а тот хоть бы что. Придерживается своей политики, посиживает дома.
20–21 [апреля]
Заболел живот. Мутит. Иду в сопки с Лавровым. Пасмурно. Жалею, что не взял ружье, взлетает пара тетеревов из-под носа. С чего бы не начинали разговор, кончают о способе увольнения из БАМа. О нежелании служить. Собирают шумовой оркестр, а когда играть, репетировать, когда день с 9 утра до 4 дня загружен до ушей, с 4 до 8 перерыв, а там до 2 ночи. Начальник заявляет, чтоб 21 к 10 утра волейбольная площадка была готова, приду играть.
— Что вы, тов. нач., так рано?
— А что же я буду делать?
22 [апреля]
Хочется забыться. Ну, поговоришь с адъютантом, потрепешься, вроде полегче станет. Вспоминаем к случаю работу телеграфа.
Помполит телеграфирует: «В четверг дочь, благополучно!» Получают: «В четверг дождь в Облучье». Так и выходит, что еще день жизни отмечен только этим событием. Нач. 3-й части звонит помполиту.
— Надо задержать увольняющихся стрелков всеми силами.
Отвечают сами стрелки:
— Судите, а служить не будем.
Многим думается, что служить в БАМе — счастье жизни и радость. Недалеки у них мысли.
Сводит ноги, руки. В «комнате», что на улице. Вечная временность и кочевье, вечно неустроенно. Ложась спать, думать, что поднимут по тревоге среди ночи — красота. Идет град. Неужели так надолго, неужели на всю жизнь. Волосы шевелятся на голове.
23–24 [апреля]
Дни бегут, оставляя нехороший след в памяти. Дни до того похожи один на другой. Знаешь, что завтра машинка также завертится: побеги, аресты, хвоста подкрутка. Не знаешь, куда деться в нескладный четырехчасовой обеденный перерыв. Грязь и холод. Сыгрывается доморощенный джаз, в котором больше шуму, чем мотива и художественного произведения. Никто не руководит, поэтому кто где вздумает на свой взгляд бьет в бубень, трещит, звонит и т. д. Сплошная какофония. На душе то же самое. Забудешься немного, но тут же с новой силой врежется БАМ острым клином в мозг. Потрепешься с Лавровым. Есть с кем перекинуться парой слов.
Моя игра в шахматы с нач. отряда прерывается телефонными звонками и матом начальника.
25 [апреля]
Приехал на 1-й Лубочкин и начинает грозить:
— За побег под суд отдам!
Ребята нервничают, злятся. Психуют.
Будешь больным поневоле. Стрелять и бить насмерть нельзя. Не стрелять тоже нельзя. А каждый урка так и смотрит, как бы убежать. За ночь замерз хуже, чем зимой. Живешь за страх, как бы не сперли барахло. Живешь, и не рад своей жизни. Не рад ничему. Живешь, дожидаясь обеда, перерыва да ночи. Ждешь чего-то неизвестного и неопределенного. Но одна мечта, которая терзает душу, — это избавиться от БАМа, от петлиц. Готовятся к 1 Мая, но никакого торжественного чувства нет. Нет побегов — и хорошо. Весь обед дирижирую оркестром. Смешно, конечно, но что делать. Вечером, прямо скажу, балдел. Правда, нач. дал внушение:
— Почему не знаешь, что делается на 7-й?
Отбрехался:
— Был полумрак, и сказали, что расформировывается, но когда и куда, никто не знает.
Помело снегом. Как спать ночь? В помещении зуб на зуб не попадает. Даже спать не хочется. Сижу в стройчасти у печки, запасаясь теплом на ночь.
— Как у вас в комнате? — спрашивает адъютант.
Отвечаю:
— У нач. отдел. тепло, ну, значит, и у нас так должно быть.
Смеются. У адъютанта тоже не холодно, ему смеяться можно.
26 [апреля]
Дела как будто нет, а день намотаешься.
— Дайте конвой!
Посылаешь.
— Нет, через час!
И так весь день.
Совещание с участием Калашникова. Выплывают на сцену всякие японские банды и диверсанты. Все же понятно, что это моральная зарядка, и очень грубо сделанная.
Потому что приметы какие-то несуразные. Такие, что они есть у всякого человека. Один оказался похожим на помполита, другой на меня. Вот и лови тут. Кто-то занимается провокацией, а нач. отряда, не разобрав в чем дело, лается. Напустился на меня:
— Вот у тебя на 7-й хозяйничают разные Тарские, ставят стрелков на посты, что за работа? Научили вы своих командиров работать? Нет! Надо будет, буду сажать!!!
Помполит поддакивает, дрожа за свою шкуру. Я попробовал возразить, но нач. обрезал:
— Молчать!!! Не разговаривать!!!!
Ладно, думаю. В серию включите и меня: Майхер, Голодняк, Новиков и я. Возможно, что к нач. отр. никто не обращался, потому что нач. такой. Если сам сообщает так: «Бью я вас и ничего не выбью», — то что же он держит в уме?
Пожалуй, кроме как бить ничего и не сумеет сделать, потому что не может. Комсостав плохо работает, потому что с ним никто не работает. А присланных командиров из Москвы все равно что отдают под суд, посылая в БАМ.
Наш нач. посажен нажимать кнопки, сидя на месте, но он нажимает все время одну плохую кнопку. Интересные сведения о начальнике дает Карманчук. На совещании в Свободном Гридин считался самым плохим, и курсы не проводились потому, что некому было провести, таков комсостав у Гридина. С гридинским методом работы можно только восстановить против себя комсостав. Вот работа:
