В зоне ответственности 90-й легкой дивизии наша спецгруппа 288 численностью до полка занимала резервную позицию к западу от центральной точки центрального сектора всего фронта.
В боевых приказах Роммеля четко указывалось, что эта атака должна стать последним этапом перед битвой за Александрию.
Атака началась в запланированную ночь. Минные поля были обезврежены, и, как только поднялась луна, немецкие дивизии под артиллерийским огнем противника прошли через них. До полудня 31 августа они достигли точки, расположенной восточнее минного поля.
На нашей резервной позиции было спокойно, за исключением непрекращавшихся воздушных налетов, которые заставили наших солдат окопаться и врыть технику глубже в каменистую почву. От атакующих частей поступали регулярные доклады. Первые доклады оказались более оптимистическими, чем мы ожидали. По дошедшим до нас сведениям, наши войска в двух-трех местах прорвали фронт и, пройдя вперед, оказались в нескольких милях от прибрежной дороги и железнодорожного полотна. Роммель, проходя мимо, сказал:
– Все идет хорошо.
Но у нас не было точной информации об обстановке и приказов, и нам ничего другого не оставалось, как только ждать и терпеть воздушные налеты.
Так что же произошло? На исходе первого дня наступления танки Роммеля подошли к гребню Алам-эль-Халфа – ключевой позиции всего эль-аламейнского фронта (как позже отметил генерал Александер). Но неожиданно их встретил плотный огонь артиллерии и глубоко врытых противотанковых орудий, а также необычайно мощные налеты средних бомбардировщиков. Истребители на бреющем полете атаковали грузовики с бензином и боеприпасами. Свобода движения атакующих дивизий была скована и ограничена.
Стало ясно, что Монтгомери при полном превосходстве в воздухе, обеспеченном маршалом авиации Теддером, максимально использует артиллерию и выгодное расположение линии обороны, чтобы отрезать атакующих, не вводя в бой танки. Роммель понимал в тот первый день, что эффекта внезапности достичь не удалось. Противник был готов к обороне. Роммель не смог, как собирался, с налета захватить хребет Алам-эль-Халфа. Он хотел прекратить наступление, но начальник штаба убедил его продолжать сражение.
Как потом выяснилось, Александер и Монтгомери ожидали нашего прорыва еще с 5 августа. Когда Африканский корпус не сделал попытки обойти хребет Алам-эль-Халфа с северо-востока – то есть в направлении Александрии, – сражение стало развиваться так, как планировал Монтгомери. Он хотел, чтобы наши танки вышли на сильно укрепленные позиции на хребте, который удерживали 44-я дивизия и две танковые бригады.
На третий день сражения наша спецгруппа все еще находилась в резерве. Доклады с передовой становились все более неопределенными. Мы начали ощущать, что «последний выстрел» перед Александрией в цель не попал. Я сначала с сожалением думал, что в дельте Нила мне будет не хватать тех трех белых мундиров, которые остались в отеле в Асмаре, когда я улетал из Эритреи; теперь мои сожаления стали угасать. У меня появились сильные сомнения, что я, будучи солдатом, смогу увидеть египетские пирамиды.
Наши танки остановились. Как выяснилось позже, противник недоумевал – было ли это обдуманным шагом со стороны Роммеля, предпринятым для того, чтобы выманить танки 8-й армии на контратаку? А правда состояла в том, что наши танки выдохлись в буквальном смысле слова. Горючее, обещанное Роммелю Кессельрингом и Кавальеро, так и не поступило. Королевские ВВС не только влияли на ход событий непосредственно на передовой, но и добились значительного тактического успеха, потопив в Средиземном море три танкера и сбив большое количество наших транспортных самолетов «Юнкерс-52». Командующий Африканским корпусом был ранен, и его сменил фон Тома.
3
Ночью 3 сентября Роммель оставил попытки прорвать фронт противника. В последующие дни он отошел на свои исходные позиции. Наша спецгруппа не была никоим образом задействована. А тем временем 500 танков «шерман» были уже в Суэцком канале. Роммелю не суждено было покорить Египет.
Я получил две недели на переформирование и интенсивную подготовку своего батальона к дальнейшим боевым действиям. Мы занимались этим к северу от прибрежной дороги между Эль-Аламейном и Эль-Дабой.
Из Германии мы получили подкрепления, состоявшие частично из ветеранов французского Иностранного легиона в Северной Африке и бывших моряков торгового флота, оставшихся без кораблей. И те и другие не имели никакого понятия о дисциплине, но в умелых руках могли стать отменными бойцами. Я с удовольствием поменял бы на них некоторых своих обученных солдат.
Недавно мы получили новые противотанковые орудия. Это были трофейные русские орудия калибра 76,2 мм. Своих легионеров и моряков я обучал на этих орудиях.
Теперь наша разведка докладывала, что британцы планируют высадку с моря между Эль-Дабой и Мерса-Матруком. После этого мой батальон наконец-то получил задание. Мне было приказано занять оборону вдоль берега. Это задание фактически приравнивалось к отпуску. Мы за два дня заняли и оборудовали наиболее важные позиции. Связь между опорными пунктами осуществлялась сетью хорошо замаскированных радиостанций.
Пока одни находились на посту, другие купались в Средиземном море. В лучшую сторону изменилось и наше меню. Мой водитель покупал финики, яйца и птицу у местного бедуина. Но я искоса смотрел на арабов, мирно проезжавших мимо нас на своих ишаках, и на их женщин, семенивших сзади с тяжелой поклажей на плечах. Их острый взгляд, закаленный пустыней, не упускал ничего. Здесь, как и везде, я был убежден, что многие из них были шпионами. Две великие нации упорно сражались в этой ненаселенной и негодной для жилья пустыне, а местные жители, как и прежде, кочевали с места на место в самой гуще сражений, не обращая внимания на войну, считая, очевидно, что она их никак не касается, что это неверные сошли с ума и убивают друг друга (по большому счету так оно и было). Они не носили британских флагов или свастики на своей одежде, и невозможно было понять, на чьей они стороне – на нашей или противника. А может быть, они шпионили за теми и за другими.
А тем временем наши собственные агенты доставляли сведения, из которых становилось ясно, что Монтгомери готовится к величайшей битве, когда-либо происходившей в Африке. Он, как и Роммель, пускался на хитрость и блефовал. Но его способы обмана отличались от роммелевских. Если Роммель маскировал обычные машины под танки, чтобы скрыть свою слабость, то Монтгомери при помощи реек, брезента и мешковины превращал новые мощные американские танки в безобидные с виду транспортные машины, чтобы скрыть свою силу. В пустыне появился новый Лис.
Он также ввел нас в заблуждение прокладкой нового трубопровода с насосными станциями далеко на юге. Завершение его строительства намеренно затягивалось, создавая впечатление, что армия еще не скоро сможет начать запланированное наступление в южном секторе рубежа Эль-Аламейна. Воздушная разведка не смогла распознать, что трубопровод представлял собой всего лишь макет, сооруженный из пустых бочек из-под бензина.
Постепенно психологическое преимущество переходило на сторону Монтгомери. 8-я армия регулярно получала подкрепления в людях и материалах. И его войска знали об этом: он оповещал своих солдат об их прибытии. Пред ним стояла благородная задача – разгромить Роммеля, освободить Египет от угрозы оккупации и тем самым завоевать славу.
