До сих пор мне нигде еще не приходилось видеть так много генералов в расшитых золотом мундирах. Собранные в кучу, увешанные крестами и прочими наградами, они заполняли треть первого яруса. Часть этого шоу предназначалась им. Неожиданно прервав свое выступление на середине, Гитлер поступил как Наполеон, одним жестом руки (в данном случае нацистским приветствием) присвоил двенадцать фельдмаршальских званий, а так как у Геринга оно уже было, то для него, в виде особой чести, ввел звание рейхсмаршала. Забавно было наблюдать за Герингом. Приподняв свою тушу с председательского места, он повел себя как счастливый ребенок, разбирающий подарки в рождественское утро. (Ужасно только, что некоторые игрушки, в которые он играет, помимо электрической железной дороги на чердаке Карин-Холл, оказываются бомбардировщиками!) Во время выступления Гитлера Геринг сидел склонившись над столом и, мусоля карандаш, записывал крупными каракулями, текст своей краткой речи, которую он должен был произнести после Гитлера. Он грыз карандаш, хмурился и быстро писал, напоминая школьника, которому до конца урока надо сдать сочинение. Но одним ухом он внимательно слушает слова вождя, чтобы в нужный момент отложить карандаш и от всей души поаплодировать и одобрительно улыбнуться от уха до уха. Для него было два великих момента, и он реагировал на них с непосредственностью большого ребенка. Первый — когда Гитлер произвел двух его генералов в фельдмаршалы. Геринг просиял и с гордостью старшего брата улыбкой выразил свое одобрение и свою радость сидевшим на балконе генералам, хлопая в ладоши с изяществом Гаргантюа и указывая своими громадными лапами на новых фельдмаршалов так, словно представлял боксеров на ринге. Кульминационным был момент, когда Гитлер произвел его в рейхсмаршалы. Гитлер развернулся и вручил ему коробочку со всеми знаками отличия, которые полагается носить рейхсмаршалу. Геринг принял коробочку, и его мальчишеская гордость и радость были бы почти трогательны, не будь он закоренелым убийцей. Он не смог удержаться, чтобы не заглянуть тайком под крышку. А затем снова принялся грызть карандаш и писать свою речь. Я размышлял о его популярности (в стране он второй по популярности человек после Гитлера) и пришел к выводу, что причина ее в том, что всегда в подобных ситуациях он выглядит очень человечным, эдаким большим добродушным малым. (Но этот добрый малый в июне 1934 года сотнями ставил людей к стенке.)
Граф Чиано, который примчался из Рима, чтобы одобрить от имени стран Оси гитлеровское мирное «предложение» Британии, выступал в этот вечер в роли клоуна. Он сидел в первом ряду дипломатической ложи в серой с черным форме фашистской милиции и каждый раз, когда Гитлер останавливался перевести дыхание, вскакивал, как черт из табакерки, с нацистским приветствием. Текст речи был у него в руках, но, видимо, на итальянском языке, поэтому он не мог следить за словами Гитлера и без малейшего повода подпрыгивал и вытягивал в приветствии руку. Невозможно было не заметить, как нервничал Чиано. У него все время двигался подбородок. Не жвачку же он жевал!
Самой печальной фигурой на этом заседании, я не беру в расчет деревянных истуканов, которые в качестве «депутатов» сидели в партере, был для меня генерал Гальдер, начальник германского Генерального штаба. Многие считают, что он является мозгом германской армии, что именно он разрабатывал окончательные планы польской кампании и большого наступления на запад и справился с этим на удивление успешно. Но он никогда не раболепствовал перед Гитлером. Широко известно, что иногда он говорил с «Великим Человеком» очень резко. И что поэтому Гитлер его ненавидит. Во всяком случае, фельдмаршалом он сегодня не стал, ему просто присвоили очередное звание (после польской кампании Гитлер тоже обошел его при раздаче почестей, но армия так возмутилась, что Гитлер с запозданием внес поправки). Сегодня вечером я наблюдал за ним, когда он тепло поздравлял своих молодых генералов, которые теперь обошли его, став фельдмаршалами, наблюдал за его лицом классического интеллектуала, и мне показалось, что за ним скрывались усталость и досада.
Наш поверенный в делах Александр Керр тоже присутствовал там. Нацисты усадили его в последнем ряду вместе с коллегами из малых стран, но он, кажется, не возражал. Просидел там весь вечер с лицом сфинкса, лишь изредка иронически усмехаясь, когда его коллеги-дипломаты с Балкан вскакивали с рабским приветствием. Квислинг, коротышка с поросячьими глазками, сжавшись на угловом сиденье первого яруса, впитывал в себя волнующую атмосферу.
Берлин, 20 июля
Никакой официальной реакции Британии на «мирное предложение» Гитлера нет, но сегодня вечером Геббельс заставил местную прессу осторожно сообщить немецкому народу, что англичанам, видимо, нечего сказать. Немцы, с которыми я общался, просто не могут ничего понять. Они хотят мира. Им не нужна еще одна зима, подобная прошлой. Они ничего не имеют против Англии, несмотря на всю провокационную пропаганду. (Подобно слишком большой дозе лекарства, она перестает действовать.) Немцы считают себя победителями. Они думают, что смогут одолеть и англичан тоже, если дело дойдет до выяснения отношений. Но они предпочитают мир.
Рузвельта выдвинули в Чикаго на третий срок. Это удар для Гитлера, и на Вильгельмштрассе этого почти не скрывали. Геббельс дал указание берлинским газетам не комментировать этот факт, но разрешил национальному агентству распространить краткое сообщение от его вашингтонского корреспондента, заявив, что способы, которыми достигнуто выдвижение Рузвельта, «сурово осуждены всеми присутствовавшими».
Теперь Гитлер будет надеяться, что Уилки победит Рузвельта на выборах. Ясно, что Гитлер Рузвельта боится. Он только сейчас начинает понимать, что поддержка Рузвельтом Великобритании — это одна из причин, по которой англичане отказываются принимать его псевдомир. Как пишет Рудольф Кирхер, редактор «Frankfurter Zeitung» в завтрашнем номере, «Рузвельт является отцом британских иллюзий по поводу этой войны. Возможно, бесчестная тактика Рузвельта надоела американцам, возможно, они не переизберут его, а если переизберут, то, может быть, он будет строго придерживаться курса своей партии на невмешательство. Но ясно и то, что до тех пор, пока ему не разрешено вмешиваться с помощью своей армии и флота, отбудет вмешиваться с помощью своих речей, интриг и мощной пропаганды, которую он предоставит в распоряжение англичан».
Берлин, 21 июля
Голландия начинает ощущать на себе нацистский хомут. Мы слышим о массовых арестах.
Берлин, 22 июля
Гитлер сделал Муссолини подарок ко дню рождения. Бронепоезд для противовоздушной обороны.
Галифакс передал по радио британский ответ на гитлеровское «мирное предложение». Это было категорическое «нет». Хотя речь показалась мне слабой. Она звучала чересчур благочестиво. Он слишком часто обращался к Богу. Я помню его по Индии как очень набожного человека. Но до сих пор Господь был милостив к Гитлеру…
Берлин, 23 июля
Кажется, жребий брошен, как пишут сегодняшние вечерние газеты. Речь Галифакса встряхнула официальные круги. В полдень на пресс-конференции у нацистов были злые лица. Вот что гневно прорычал оратор: «Лорд Галифакс отказался принять мирное предложение фюрера. Джентльмены, будет война».
