Полковник Иван де Витт при Аустерлице был контужен в правую ногу близко разорвавшимся ядром. Граф Ланжерон, участвовавший в том же сражении, впоследствии писал в своих мемуарах, что «Витт со своим полком удалился с поля сражения как раз в то время, когда его присутствие там было необходимо». При этом, по словам того же Ланжерона, «Витт только притворялся, что был контужен». Обвинения достаточно серьезные, однако не без натянутости.
Во-первых, де Витт не мог «со своим полком удалиться с поля сражения» хотя бы потому, что он в то время никаким полком не командовал, а был всего лишь командиром одного из эскадронов. Командиром же лейб-кирасир Её Величества в день Аустерлица был генерал-майор Д.М. Есипов, чьи действия в сражении были оценены как правильные и храбрые. После тяжёлых потерь кавалергардов и конногвардейцев именно лейб-кирасиры Её Величества остались практически последним конным резервом русской армии. Именно поэтому их и не бросили в пекло боя, а использовали уже в самом конце сражения для прикрытия отхода разбитой армии. Один только вид сомкнутых и готовых к контратаке кирасирских эскадронов быстро привел в чувство преследовавших нашу армию гусар и драгун Наполеона. Удара вымуштрованных кирасирских эскадронов легкая кавалерия не выдерживала никогда. А потому, предприняв несколько бессвязных попыток прорваться мимо, французская конница откатилась.
Обвинение Ивана де Витта в притворстве во время Аустерлица тоже весьма натянуто. Зачем ему было притворяться, когда он так и не убыл в обоз, а до конца кампании оставался в арьергарде армии со своим полком и принимал самое активное участие в ретирадных столкновениях с французами? Что касается самого Ланжерона, то он никогда не принадлежал к кругу друзей де Витта, а в будущем (в так называемый «одесский период» жизни нашего героя) вообще, будучи далеко не рядовым масоном, считался одним из главных его недоброжелателей. Но об этом речь ещё впереди.
В конце 1806 года после окончания кампании с французами лейб-кирасирский Её Величества полк был отправлен в состав Молдавской армии, в связи с начавшейся очередной войной с турками. В больших сражениях «синим кирасирам», впрочем, поучаствовать на той войне не довелось. Лейб-кирасир, как обычно, берегли как ударный резерв главнокомандующего, хотя в нескольких небольших стычках они все же приняли участие. Но полковника де Витта в рядах полка к тому времени уже не было.
Впоследствии в 1812 году лейб-кирасирский полк императрицы входил в состав кирасирской дивизии 1-й армии Барклая-де-Толли. Не раз дым сражений Отечественной войны и заграничного похода обвевал штандарты полка. Полоцк, Бородино, Красный, Люцен, Кульм, Фер-Шампенуаз, Париж — вот основные боевые вехи истории полка в эпоху Наполеоновских войн. За боевые отличия в Отечественную войну полк получил 19 Георгиевских серебряных труб.
Итак, боевое крещение нашего героя состоялось. Увы, началось оно в самой трагичной для русского оружия кампании за предшествующее столетие. Впрочем, говорят, что трудности и неудачи в начале пути лишь закаляют того, кто невзирая ни на что идет к своей цели. Именно так случилось и с полковником Иваном де Виттом.
ТАЙНЫЙ АГЕНТ НАПОЛЕОНА
Крайне любопытно, что с началом мирных переговоров Александра I с Наполеоном полковник де Витт был отозван из своего полка в Тильзит. Для чего же он там понадобился? Никаких особых подвигов де Витт на тот момент не совершил. Не было у него пока и никаких заслуг на политическом и других поприщах. Однако вызов молодого полковника в Тильзит, думается, случайностью не был. Дело в том, что в окружении Наполеона находилось тогда много поляков, которые, постоянно интригуя против России, оказывали определенное влияние на французского императора. Чтобы хоть немного противостоять польской партии во французском лагере, Александру нужен был в своем окружении молодой, энергичный и боевой офицер-поляк, причем представитель высшей польской аристократии. Лучшим кандидатом на эту роль, несомненно, был граф де Витт — пасынок польского гетмана Потоцкого.
Чем в точности занимался в Тильзите граф, история нам свидетельств не оставила. Не слишком ещё важной персоной он был к тому времени. Однако нетрудно предположить, что одной из задач де Витта было установление личных контактов с польскими легионерами Наполеона, среди которых было немало его личных знакомых, а может, и друзей детства. Немудрено, что польские офицеры приняли де Витта как своего. Совместные беседы и прогулки, обеды и ужины — именно там можно было узнать многое из того, что никогда не звучало на официальных встречах. Думается, что молодой граф блестяще выполнил данное ему поручение, и император Александр не пожалел, что его выбор пал на этого офицера. Именно за это говорят стремительно последовавшие сразу же за Тильзитом перемены в судьбе де Витта. А перемены произошли, на первый взгляд, весьма странные…
Сразу же после заключения Тильзитского мира между Францией и Россией де Витт отбывает в Подолию, где тогда был расквартирован его лейб-кирасирский полк. Там он внезапно для всех выходит в отставку и спешно выезжает в Вену. По поводу столь непонятного поступка молодого офицера говорили тогда разное. Еще бы, ведь перед де Виттом открывалась блестящая карьера, а он вдруг ни с того ни с сего выходит в отставку! В официальной биографии нашего героя значится, что он оставил службу вследствие неких «неприятностей по службе». Но что это были за «неприятности»?
Из записок биографа де Витта Н. Чулкова: «Причиной его (де Витта. — В.Ш.) ухода со службы были, по-видимому, служебные недоразумения с князем Багратионом и графом Витгенштейном. Это видно из рескрипта императора Александра I от 26 января 1808 года на имя подольского губернатора, которому повелевается учредить надзор за графом Виттом, ввиду разнесшегося в Петербурге слуха, что он, вследствие служебного неудовольствия, намеревается вызвать на дуэль генерал-майора графа Витгенштейна и генерал-лейтенанта князя Багратиона, и не допустить поединка. Если же дуэль состоялась, то предписывалось арестовать Витта, хотя в том же рескрипте передавался слух, что дуэль действительно состоялась».
Все вышеизложенное довольно странно. Разумеется, дело могло обстоять именно так, как описывает Н. Чулков, однако целый ряд фактов говорит за то, что на самом деле события развивались несколько в ином русле. При всем уважении к законам офицерской чести я все же глубоко сомневаюсь, чтобы каждый командир эскадрона мог вызывать на дуэль своего командующего армией, да ещё во время военных действий! Напомню, что тогда Багратион был командующим Дунайской армией (в состав её входил и лейб-кирасирский полк), которая вела активные боевые действия с турками. При этом улаживанием дела о размолвке между командующим армией и командиром корпуса, с одной стороны, и командиром эскадрона, с другой, занимается лично император!
При всем уважении к де Витту, его чин и должность на тот момент явно не стоили такого внимания. Здесь вполне достаточно было бы решения того же Багратиона. Так в чём же дело?
А дело, как думается, было в следующем. После унизительного для России Тильзитского мира Александр I вовсе не собирался отказываться от дальнейшей борьбы с Наполеоном. Тильзит был для него лишь небольшой передышкой, за время которой Россия должна была оправиться от понесенных поражений и приготовиться к новой войне. При этом всем, а в особенности российскому императору, было абсолютно ясно, что новая война будет очень тяжелой. А потому наряду с непосредственной подготовкой армии надлежало постоянно иметь информацию обо всем, что происходит в армии Наполеона. Разумеется, у Александра в Париже был прекрасный военный атташе полковник Чернышев. Но Чернышев был официальным разведчиком, который постоянно находился «под колпаком» сыщиков Наполеона, а потому далеко не всегда мог добыть нужную информацию. К тому же Чернышев находился в Париже, а Великая армия активно перемещалась по всей Европе. Александру как воздух нужен был свой человек в самой армии, а ещё лучше — в её Главном штабе или в походной Ставке императора. При этом информатор должен был отвечать целому ряду важных требований:
