В Петербурге Софья завела знакомства со многими влиятельными лицами, которые оказали ей всемерную помощь в устройстве её дел, особенно сенатор Н.Н. Новосельцев, с которыми у неё, по воспоминаниям современников, установилась интимная связь. Граф Уваров, Сперанский, Строганов, Чарторыйский, британский посол Гамильтон — вот далеко не полный перечень лиц, которым графиня Потоцкая якобы щедро дарила свои ласки. В «Записках» Александра Михайловича Тургенева сообщается, что, «будучи уже в преклонных летах, графиня Софья Потоцкая была предметом внимания даже Александра Павловича». Впрочем, всё это не больше чем слухи, которые всю жизнь сопровождали прекрасную фанариотку.
В Тульчине в это время полновластным хозяином оставался Юрий. Четыре года отсутствия Софьи там царили карты, пьянство и разврат. За это время он только проиграл более 13 миллионов отцовских рублей золотом. Софья, пытаясь изменить ситуацию, настаивала на поездке пасынка за границу на лечение. Но тот лечиться явно не желал. В своих письмах Юрий писал Софье о любви и просил одно и то же — выслать деньги. Софья выполняла его просьбы, безнадежно прося образумиться. Всё закончилось так, как и должно было закончиться. Не помог даже переезд в Париж. Туберкулез, ревматизм, алкоголизм и, наконец, венерическая болезнь уносят в 1809 году Юрия в могилу. Остались свидетельства, что куски тела разлагались и отпадали у него ещё при жизни, и помочь ему никто, увы, ничем не мог. Софья очень болезненно восприняла эту смерть.
В это время в доме Потоцких произошел неслыханный скандал. Сын Мечеслав похитил у матери все драгоценности и через лакея передал, чтобы Софья убиралась из Тульчина, обзывал её оскорбительными словами. Оскорбленная и униженная Софья с остальными детьми переехала в Умань в свой дворец на Дворцовой площади. Скандал получил самую широкую огласку. Александр I велел арестовать похитителя, и Мечеслав был посажен в Петропавловскую крепость, где, впрочем, ни в чем не знал нужды и по просьбе матери обеспечивался всем необходимым.
С 1810 года Софья Потоцкая вступает в последний период своей жизни и, как сказал один из её многочисленных биографов, «нравственно хорошеет». Она всё более озабочена искуплением грехов, благотворительной деятельностью, воспитанием детей. Бурная жизнь, полная увлечений и приключений, отходит в прошлое. «Баядерка от рождения», она становится под старость добродетельной матроной, старается забыть прежнюю жизнь и сохраняет преданную память только к Потемкину, которого до конца «жалела, как родного брата». Многочисленные крепостные считали её одновременно колдуньей и благодетельницей.
Весной 1811 года сильный пожар выжег Тульчин и Немиров. В ликвидации последствий этого бедствия Софья Потоцкая проявила завидную энергию. Она сама руководила новой застройкой, оплачивала поставки строительных материалов, выдавала продукты, помогала крестьянам деньгами, заслужив всеобщее признание, после чего местные крестьяне звали её только «матушкой».
В 1820 году в клане Потоцких происходит очередной скандал. Сын Мечеслав, посчитав, что пришло время взять в свои руки управление отошедшей к нему недвижимостью, поднял бунт против матери и изгнал её с дочерью Ольгой из тульчинского имения.
В ответ на это возмущенная Софья распространила манифест, в котором сообщила, что истинным отцом негодного сына является главарь бандитов, изнасиловавший её во время итальянского путешествия, и по этой причине Мечеслав не может быть наследником.
Сын в долгу не остался и в своем контрманифесте объявил мать известной всей Европе блудницей, указав, что ему, как сыну, отец отделил долю в имуществе. В ответ на это Софья пожаловалась императору Александру, он хотел было сослать скандалиста в Тобольск, но противостоящие стороны к этому времени сами погасили конфликт.
После этих событий Софья некоторое время прожила в Немирове, у сына Болеслава, затем перебралась в Умань, откуда — уже больная — вместе с дочерью Ольгой отправилась в Петербург на очередные имущественные споры с пасынками и за спасительным банковским кредитом.
Спустя ещё несколько лет Софья Витт-Потоцкая вместе с шестнадцатилетней Ольгой переехала в Петербург. К этому времени Софья была уже тяжело больна. По некоторым свидетельствам, у неё был рак матки. Ольга каждый день навещала мать в петербургской больнице. Софья составила завещание, в котором, прежде всего, учла интересы сына Александра, служившего штабс-ротмистром конного полка, и дочерей Софьи и Ольги. Исполнителем своей последней воли она назначила петербургского губернатора Милорадовича.
Узнав о тяжелой болезни матери, в столицу приехали старшие сыновья Софьи — Иван де Витт и Александр Потоцкий. Затем, по рекомендации немецких врачей, Софья едет в Берлин. Чувствуя, что силы окончательно покидают её, а жизнь с каждым днём уходит, она просит своих детей приехать к ней. Эта встреча была последней радостью в её жизни. Перед смертью Софья написала завещание, в котором разделила поровну своё состояние между всеми детьми, исключая Мечеслава, оставив 60 миллионов рублей деньгами и огромное имение. 12 ноября 1822 года блистательной Софьи Глявоне (Клаврон) — Челиче-Витт-Потоцкой не стало, она завещала похоронить себя в любимой Умани. Вместе со смертью некогда блистательной красавицы ушла в небытие целая эпоха.
Чтобы миновать неизбежную в то время волокиту на уровне первых лиц государств, дети умершей поступили достаточно смело. Тело Софьи было забальзамировано, после чего её нарядили в красивое платье, посадили в карету, вложив в одну руку букет, в другую веер и, таким образом, перевезли «спящую» пани через границу.
В Умани её искренне оплакивали все, ибо последние годы своей жизни Софья много занималась благотворительностью. Когда ночью гроб с телом женщины везли к месту её последнего упокоения, на расстоянии 10 верст при большом стечении народа по дороге были расставлены бочки со смолой, куда окунали факелы и зажигали, освещая дорогу. За гробом шли пятьдесят священников.
Тело Софьи Потоцкой положили в подземелье церкви, выстроенной около парка «Софиевка», где оно покоилось до 1838 года, после чего её дочь Ольга Нарышкина, унаследовавшая после матери местечко Тальное, перенесла её прах в крипту местной Троицкой церкви. В 1846 году храм перестроили из камня. После 1917 года он был переоборудован под хозяйственные цели, но гробниц в подземелье никто не трогал. До сегодняшнего дня там покоятся останки той, которую во второй половине XVIII столетия пять королевских дворов Европы признали самой красивой женщиной эпохи Просвещения.
Один из биографов прекрасной фанариотки сказал о её жизни так: «Жизнь Софьи Потоцкой, женщины невиданной, почти невозможной красоты, была подобна огню. Она горела, обогревала и обжигала, она манила, завораживала, вдохновляла, покоряла и оставляла пепел от сердец, посмевших прикоснуться к ней своей любовью». Наверное, лучше сказать уже невозможно!
ОТ КРЫМА ДО ОДЕССЫ
Вскоре после окончания Венского конгресса Иван Осипович де Витт отправляется в Париж, где до июня 1816 года служит в качестве генерала по особым поручениям при командующем русским оккупационным корпусом во Франции графе Воронцове. Круг обязанностей у Витта всё тот же — разведка и создание агентурной сети. За время службы во Франции граф сближается с Воронцовым. Там же, в Париже, де Витт присутствует на свадьбе своего командира и друга. 20 апреля 1819 года граф Воронцов вступил в брак с полуполькой графиней Елизаветой Ксаверьевной Браницкой, дочерью обер-гофмейстерши графини Александры Васильевны Энгельгардт, племянницы Потемкина.
