Совладать с пьяной Люськой решались только самые отчаянные. Самые нетерпеливые из них не находили ничего лучшего, чем просто «выключить» неуправляемую девицу метким ударом по голове. Не раз она дралась с охраной в клубах, ругалась с милицейскими патрулями, отсиживалась в «обезьяннике».
Однажды на почве этой слабости с Люськой произошла история, вспоминая о которой Машка до сих пор готова символически придушить подругу. Хотя и рассказывает теперь обо всем произошедшем со смехом. Но тогда ей было совсем не до смеха.
А случилось вот что. В один из голодных, так сказать, «неурожайных» периодов своей жизни Люська обратилась за помощью к Машке. Та, как настоящая подруга, проявила отзывчивость. Как раз в этот момент один из постоянных клиентов, назовем его Павел, пригласил ее к себе домой как украшение стола, за которым должны были собраться очень важные для него партнеры по бизнесу из Германии. Машка взяла с собой Люську.
Начиналось все очень хорошо, не было никаких предпосылок для неприятностей. Машка по просьбе хозяина дома все внимание сосредоточила на одном из гостей, пузатом весельчаке Клаусе. От его расположения духа зависело очень много. Именно его настроением Машка и занималась.
Потом была баня. Люську, рвавшуюся попариться вместе с мужчинами, Машка заставила остаться с ней, так сказать, под присмотром. Та, бурча, подчинилась.
Клаус, пребывающий в приятном предвкушении от обещанного массажа, намотав на свой шарообразный живот простыню, вышел из парилки и, причмокнув языком, ущипнул за зад подвернувшуюся под руку Люську, взвизгнувшую от неожиданности.
— У, фриц — прошипела она себе под нос. — Еще руки распускает.
Машка подозрительно покосилась на подругу.
— Ну-ка дыхни, — потребовала она.
Люська послушно дунула ей в нос. Машку аж передернуло:
— Когда ты успела?
Но Люська и не думала каяться.
— У меня дед воевал. И прадед, — ни с того ни с сего заявила она гордо. — Чего им здесь надо, этим фашистам?
Тут Машка поняла, что пора ставить подругу на место.
— Слушай, — серьезно начала она, — ты что это мне тут устраиваешь? Умоляла подбросить тебе правильного мужика — пожалуйста, бери, не хочу. Любого. Но Клауса обрабатываю я. Так что не мешай мне работать. Я на работе, понятно?
Люська уже с меньшим апломбом кивнула головой.
— И чтобы больше ни одного глотка! Ни одного! Или прямо сейчас отправляйся отсюда!
— Хорошо, хорошо, не психуй, — надула щеки Люська. — Я все сделаю, как ты скажешь.
— Вот и ладно, — успокоилась Машка. Достала из сумки бутылочку с маслом иланг-иланга и протянула ее Люське. — На, подогрей его немного.
Люська без возражений отправилась на кухню. Она не в первый раз исполняла подобные просьбы своей подруги.
Клаус же был препровожден в одну из гостевых комнат. Машка приглушила свет, уложила немца на кровать и стала осторожно массировать ему голову. Вскоре он уже сладко посапывал под ее руками.
— Пусть дрыхнет, — тихо сказала она подоспевшей с маслом Люське.
— Гитлер капут! — провозгласила Люська и нетвердой походкой подошла к тумбочке рядом с изголовьем кровати.
— Что, еще добавила? — спросила Машка строго. — Ты уже еле на ногах держишься.
— Да нормально все, — отозвалась Люська. — Что, спать с ним будешь? — спросила она с иронией. — Или обойдешься одним массажем?
— А ты хочешь меня заменить? — отрезала Машка.
— Нет, он не в моем вкусе, — хихикнула бывшая модель.
— Какие мы разборчивые! — Машка стянула с притихшего немца простыню. — Иди давай, тоже поработай, обслужи кого-нибудь из гостей! Зря, что ли, я тебя с собой тащила?!
— Да и пожалуйста, хоть всех сразу, — важно сказала Люська. — Тут любой будет получше твоего Клауса.
В этот момент, то ли услышав свое имя, то ли еще от чего-то, Клаус закряхтел и открыл глаза. Увидев рядом с собой обтянутый узенькой кожаной юбкой Люськин зад, он смачно хлопнул ее по попе.
Люська возмущенно повернулась лицом к немцу:
— Ты что руки распускаешь, фашист проклятый?!
— Цыц! — прикрикнула на нее Машка и, мило улыбаясь, по-английски обратилась к немцу. — Я помассирую вам спину?
Тот одобрительно кивнул головой.
Машка указала Люське глазами на масло, запахом которого уже успела наполниться вся комната.
Люська взяла бутылочку из маленькой кастрюльки с водой и стала откручивать крышку…
В тот момент, когда Машка заметила пар, исходящий от воды, в которой грелось масло, ее подруга уже поливала им спину несчастного Клауса. Машка в ужасе зажала рукой рот. Люська же в недоумении уставилась на спину немца, которая за мгновение поменяла свой поросяче-розовый оттенок на ярко-красный цвет корриды.
— Ой, — сказала Люська.
В ту же секунду уже абсолютно трезвый Клаус заорал таким благим матом, что неудивительно, если его услышали в родном Дюссельдорфе.
Машка подлетела к Люське и хорошенько заехала ей по лицу. Та, видимо желая немедленно оправдаться, схватила с тумбочки кастрюльку, но споткнулась о ножку кровати и со всей высоты своего гигантского роста грохнулась на беднягу Клауса. Кастрюля пришлась ему аккурат по голове.
Неизвестно, чем бы окончился этот день для Люськи, если бы не ее более опытная подруга. Машка умудрилась довольно быстро привести Клауса в чувство. И он все-таки получил обещанный массаж (и даже с «процентами»). Под конец встречи немец уже пребывал в таком благодушном расположении духа, будто ничего катастрофического и не случилось. Правда, ради заглаживания вины Машке все же пришлось и дальше ублажать гостя, навещая его все остальные дни пребывания в столице.
Зато произошедшее в «массажном кабинете» осталось тайной для Павла. И он очень удивлялся каждый раз, когда при упоминании о Люське, немец начинал заикаться и хвататься за спину.
Желанный контракт Павел получил. А Машка получила совсем не скромные комиссионные. Люська же до сих пор уверяет всех, что горячее масло стало для Клауса дополнительным возбуждающим.
И вот в то спокойное расслабленное утро как всегда бодрая, сияющая Люська ураганом ворвалась на кухню и бросилась Машке на шею. Затем, даже не думая спрашивать позволения, налила себе чаю и в секунду проглотила сразу два Машкиных бутерброда. Машка уже внутренне смирилась с тем, что тихий завтрак отменяется.
— И как ты умудряешься каждый раз проезжать мимо охраны без пропуска? — поинтересовалась она.
— Ты еще спрашиваешь? — хихикнула Люська. — Твоя школа!
— Ну, не льсти себе, — буркнула Машка, вставая из-за стола. — Что в такую рань?
— Рань? Да уже час дня! — Люська заталкивала в рот третий бутерброд.
