Тэтчер любезно ответила в сходной манере: «Мне приятно думать, что когда-то вы учились у Великобритании. А теперь мы учимся у вас… Талант, инициатива, предприимчивость, риск, уверенность в себе, энергия – вот что сделало Сингапур моделью успеха для других государств, образцом, который позволяет сделать ясный вывод: нельзя наслаждаться плодами усилий без того, чтобы сначала приложить усилия».
На следующий день несколько пролейбористски настроенных британских газет поместили репортажи о вспышке ярости, случившейся с министром здравоохранения теневого правительства лейбористов Фрэнком Добсоном: «Мистеру Ли следовало бы держать свой глупый язык за зубами». А член парламента от лейбористской партии Аллен Адамс добавил: «Если мы возьмем эту страну (Сингапур) в качестве примера для подражания, то наша страна будет отброшена назад к 1870 году, когда люди работали круглые сутки на потогонных фабриках практически бесплатно».
Это были типичные старые лейбористы, мыслившие стереотипами и не поспевавшие за развитием событий. В 1985 году валовой доход на душу населения в Сингапуре равнялся 6500 долларам США, а в Великобритании – 8200 долларам США. К 1995 году по доходу на душу населения Сингапур (26 тысяч долларов США) обошел Великобританию (19 700 долларов США). Наши рабочие не только зарабатывали больше британских, но также владели собственными домами и имели больше сбережений (в Центральном фонде социального обеспечения и на счетах в ПОС-бэнк), чем британские рабочие.
Когда в ноябре 1990 года Тэтчер ушла в отставку, она прислала мне прощальное письмо: «Как неожиданно поворачивается жизнь: кто мог бы себе вообразить, что мы оба уйдем с высших постов в наших государствах почти в один и тот же день после стольких лет совместной работы. Уходя, я хотела бы сказать Вам, какую огромную пользу я извлекла из наших отношений и как я восхищалась всем, что Вы отстаивали. В одном сомневаться не приходится: встречи стран Содружества наций были бы куда скучнее, не будь любого из нас!»
Мне пришлось работать с Маргарет Тэтчер больше, чем с любым другим британским премьер-министром, потому что она находилась у власти на протяжении трех сроков. Я считаю, что из всех премьер-министров, которых я знал, она предложила Великобритании наилучшую программу действий. Ее сила была в ее страстной вере в свою страну и железной воле изменить ее. Она была убеждена, что свободное предпринимательство и свободный рынок приведут к свободному обществу. Она обладала здравым политическим смыслом, хотя у нее и была тенденция к излишней самоуверенности и убежденности в своей правоте. В разделенной на классы Великобритании ее недостатком являлось ее происхождение – она была «дочерью бакалейщика». Прискорбно, что британская элита все еще находилась во власти этих предрассудков, но ко времени ее ухода в отставку англичане стали придавать этим вопросам меньшее значение.
Тем не менее Тэтчер подчас вызывала сильную антипатию со стороны премьер-министров старых британских доминионов с белым населением. На встрече глав правительств государств Британского Содружества наций, проходившей на Багамских островах в 1985 году, премьер-министры Канады и Австралии Брайан Малруни и Боб Хоук оказывали на Тэтчер сильное давление, пытаясь заставить ее ввести экономические санкции против Южной Африки. Все выступавшие со вступительными речами, кроме нее, осудили режим апартеида в Южной Африке. Тэтчер в одиночку выступала против введения дальнейших санкций против режима Претории, настаивая на продолжении диалога с ним. Я уважал ее за силу и способность бороться в полной изоляции. Она не позволила запугать себя и не сдалась. К сожалению, история была не на ее стороне.
Джон Мейджор был канцлером Казначейства, когда он сопровождал Маргарет Тэтчер на встречу глав правительств стран Британского Содружества в Куала-Лумпуре в октябре 1989 года. В мае 1996 года я снова встретился с ним на Даунинг-стрит, 10. У него была трудная задача. Маргарет Тэтчер использовала все свое влияние, чтобы добиться его избрания на пост лидера консервативной партии и премьер-министра и ожидала, что он будет продолжать проводить ее политику по отношению к Европе. Ее влияние в партии делало его жизнь сложной. Средства массовой информации также были не слишком любезны, списав его со счета в течение нескольких первых месяцев пребывания у власти. Поэтому, несмотря на то что дела в экономике шли хорошо, это не помогло ему справиться с «новыми лейбористами» в мае 1990 года.
Я был поражен молодой энергией Тони Блэра, когда я впервые встретился с ним в Лондоне в мае 1995 года. Он был лидером оппозиции. Он был на год моложе моего сына Лунга. На встрече присутствовал Джонатан Пауэлл, руководитель его канцелярии, он вел протокол и участвовал в беседе. Блэр интересовался тем, какие факторы обусловили различия между высокими темпами роста экономики в странах Восточной Азии и низкими темпами экономического роста в Великобритании и Европе в целом. Я предложил ему посетить Восточную Азию перед выборами и самому посмотреть на те огромные изменения, которые произошли в регионе. После того как он займет свой пост, он будет слишком скован рамками официального протокола.
В январе следующего года Блэр посетил Японию, Австралию, а затем и Сингапур, где встретился с лидерами наших профсоюзов. Он своими глазами увидел те льготы и преимущества, которых наши профсоюзы добились для своих членов. Он проявил интерес к нашим индивидуальным пенсионным счетам в ЦФСО, средства которого также использовались для покупки жилья и оплаты медицинского обслуживания. Он не делал секрета из своих глубоких христианских убеждений, которые сделали его социалистом, или, как уточнил он, когда я искоса взглянул на него, социал-демократом. Он был достаточно искренним, чтобы повторить: «или социал-демократом». Это было нечто такое, что «старые лейбористы» презирали. Его программа «новых лейбористов» не была позой. Он поинтересовался моим мнением относительно перспектив лейбористского правительства. Я сказал ему, что после прихода к власти у него будет трудная задача. Ему пришлось бы убедить «старых лейбористов» согласиться с его политикой. Лейбористская партия была намного старше его, и изменить ее было нелегко.
Через несколько дней после визита Блэра министр социального обеспечения теневого правительства Крис Смит посетил Сингапур, чтобы изучить нашу систему социального обеспечения. Несколько месяцев спустя близкий помощник Тони Блэра Питер Мандельсон приехал в Сингапур, чтобы присмотреться к нашей системе Medisave, к системе медицинского страхования и к другим функциям ЦФСО. Блэр поразил меня как серьезный политик, желавший разобраться в причинах успешного развития стран Восточной Азии. Когда мы снова встретились в Лондоне осенью того же года, за ужином, он задал мне бесчисленное количество вопросов.
Выдержка, с которой он представлял себя самого и свою партию после грандиозной победы на выборах в мае 1997 года, была результатом его самодисциплины. Я смотрел по телевизору его речь после победы на выборах и то, как он шел на Даунинг-стрит, 10. Это оказало хорошее влияние на его команду. Я был в Лондоне через месяц после его победы. Мы разговаривали на протяжении часа и снова не тратили времени на шутки. Он был сосредоточен на тех задачах, которые поставил перед своим правительством в своей предвыборной программе. Он был на подъеме, но не слишком ликовал по поводу своего прихода к власти в столь молодом возрасте. Мы разговаривали о Китае и приближавшейся передаче Гонконга Китаю в конце июня. Его подход был прагматичным, он не хотел разгребать угли, зажженные Крисом Паттеном
[50]. Он больше интересовался долгосрочными перспективами китайско-британских отношений. Как я и ожидал, он посетил церемонию передачи Гонконга Китаю и провел переговоры с председателем Цзян Цзэминем.
