Это было очень напряженное время и для Австралии, и для Сингапура, иначе подобный «обмен любезностями» был бы невозможен. Вывод американских войск из Вьетнама и массовое бегство вьетнамцев на судах были драматическими событиями. Когда в ноябре 1975 года генерал-губернатор Австралии отправил Витлэма в отставку по обвинению в нарушении конституции и поручил Малкольму Фрейзеру сформировать переходное правительство для проведения всеобщих выборов, которые Фрейзер уверенно выиграл, мы вздохнули с облегчением.
Малкольм Фрейзер был огромным даже для австралийца. Я близко познакомился с ним, когда он был министром обороны в правительстве Гортона. Когда в середине января 1976 года мы встретились с ним в Куала-Лумпуре на похоронах Тун Разака, я воспользовался этой возможностью, чтобы обсудить с ним проблему размещения австралийских войск на Малайском полуострове и в Сингапуре. Он сказал, что о выводе войск не могло быть и речи. Он решил оставить эскадрилью самолетов «Мираж» и «Орион» в Баттеруэрте. Его твердый подход к обеспечению безопасности и стабильности в регионе и его решимость не сдавать позиции меня обнадежили.
Фрейзер встретился с премьер-министром Махатхиром в 1982 году. Махатхир сказал, что, поскольку министр иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тач открыто заявил, что Вьетнам предоставит базы советским войскам, если в этом возникнет необходимость, то со стороны Малайзии было бы глупо ликвидировать иностранные военные базы на своей территории. Он сказал, что если австралийцы хотят оставить свои войска в Малайзии, то для нее это вполне приемлемо, но если они хотят вывести свои войска, то Малайзия ничего не может с этим поделать. Фрейзер остался этим доволен, и австралийские самолеты остались в Баттеруэрте.
Взгляды Фрейзера были консервативными, но он не сумел исправить тот ущерб, который нанес Витлэм менее чем за три года своего правления, последовательно проводя политику «государства благосостояния», которая впоследствии легла тяжелым бременем на бюджет Австралии. Мы подружились и продолжали оставаться друзьями, хотя я и не соглашался с его протекционистской экономической политикой. Он отказывался открыть экономику страны для конкуренции, что в итоге защищало австралийских рабочих за счет потребителей. В конечном счете лейбористским правительствам в конце 80–90-х годах пришлось столкнуться с трудной задачей постепенной ликвидации убыточных отраслей промышленности и отмены ограничений на импорт.
Когда в марте 1983 года лейбористская партия Австралии победила на всеобщих выборах, я опасался, что мы снова столкнемся с теми же проблемами, которые существовали в наших отношениях с Витлэмом. Но Боб Хоук был человеком совершенно иного склада, а руководство лейбористской партии сделало выводы из перегибов, допущенных во время правления Витлэма. Хоук рассуждал правильно, намеревался предпринять верные шаги, но всякий раз, отбирая какие-то льготы у одной отрасли экономики, он предоставлял субсидии другой. Хоук был вторым по длительности пребывания на своем посту премьер-министром в истории Австралии. Он умел хорошо подать себя и свои доводы и всегда очень заботился о том, как он выглядит на телеэкране.
Хоук осуществил вывод одной из двух эскадрилий самолетов «Мираж», но отложил решение о выводе второй эскадрильи. В марте 1984 года он принял решение о постепенном сокращении числа самолетов в оставшейся эскадрилье в течение 1986–1988 годов. Мне удалось убедить его осуществлять ротацию самолетов F-18, дислоцировавшихся на базе в Дарвине, и ежегодно перебазировать их в Малайзию на 16 недель. Эта договоренность остается в силе и по сей день. Сохраняя свое присутствие в Баттеруэрте до 1988 года, австралийцы вносили вклад в обеспечение безопасности Малайзии и Сингапура, что создавало условия для поддержания стабильности и экономического роста в регионе на протяжении более 30 лет. После расовых волнений в Сингапуре в 1964 году и в Куала-Лумпуре в 1969-м австралийцы опасались оказаться вовлеченными в столкновения между Сингапуром и Малайзией или в конфликт между Индонезией, Малайзией и Сингапуром. К 1988 году австралийцы пересмотрели свои взгляды в сфере обороны, они больше не считали риск подобных конфликтов высоким и считали выгодным для себя со стратегической и политической точки зрения сохранять свое военное присутствие в регионе в рамках ОСПД.
Оглядываясь назад, я должен сказать, что из всех премьер-министров Австралии наилучшее впечатление на меня произвел Боб Мензис. Возможно, так случилось, потому что тогда я был моложе и на меня было легче произвести впечатление. На встрече премьер-министров стран Британского Содружества наций в сентябре 1962 года в Лондоне я наблюдал за его виртуозной работой. Он имел солидный, начальственный вид, громкий голос; большая голова, покрытая седеющими волосами, с густыми бровями и румяным выразительным лицом, была посажена на пышную широкую фигуру. От него исходила уверенность и властность поколения, преданного королю и империи. Когда же, несмотря на все его усилия, Великобритания все же решила вступить в «Общий рынок», он понял, что мир необратимо изменился и чувства и родственные связи больше не могли перевесить геополитические и геоэкономические реалии постимперского мира.
Другим впечатляющим австралийским лидером был Пол Хаслук, министр иностранных дел (1964–1969), который позднее стал генерал-губернатором (1969–1974). Он был спокойным, уравновешенным, сдержанным, начитанным и хорошо информированным политиком. Я встретил его во время моего первого визита в Австралию в 1965 году, когда он входил в кабинет Мензиса. Я часто встречался с ним и когда Сингапур оказался вовлеченным в «конфронтацию» с Индонезией, и позднее, когда Великобритания объявила о выводе войск из Сингапура. Хаслук направлял внешнюю политику Австралии твердой и ловкой рукой – он не желал бросать Малайзию и Сингапур, но проявлял осторожность, чтобы не испортить отношений с Индонезией, не дать ее руководству почувствовать, что, как он выражался, «против них сколачивают банду».
Связи Сингапура с Новой Зеландией, как и с Австралией, первоначально осуществлялись через Великобританию. Так как Новая Зеландия расположена на большом удалении от Азии, во время Второй мировой войны новозеландцы не чувствовали себя в опасности из-за возможного японского вторжения и относились к азиатам с меньшей подозрительностью. Они приняли у себя часть вьетнамских беженцев и с меньшим беспокойством относились к перспективе, что на них хлынет поток беженцев в лодках. К 90-м годам, после того как они столкнулись с растущей иммиграцией из стран Азии, эта позиция изменилась.
Во время моего первого визита в Новую Зеландию в апреле 1965 года я был удивлен тем, до какой степени все их манеры и привычки напоминали британские. Я останавливался в небольших отелях, в которых горничные все еще носили передники, точно как английские горничные сразу после войны, и приносили «утренний чай» перед завтраком. Акцент жителей Новой Зеландии также больше походил на британский. Их поведение было более вежливым и сдержанным, в нем было меньше австралийского панибратства. Страна была зеленой в отличие от коричневой и пыльной Австралии. На протяжении многих лет младшие отпрыски дворянских родов, не унаследовавшие имущества своих отцов в Англии, уезжали в Новую Зеландию, где становились владельцами огромных ферм, на которых они выращивали пшеницу и разводили овец и крупный рогатый скот для экспорта на родину. Этот добропорядочный образ жизни позволял им поддерживать благосостояние на высоком уровне. Новая Зеландия создала высокоразвитую систему социального обеспечения, а уровень жизни ее жителей до Второй мировой войны был одним из самых высоких в мире. После войны они разбогатели.
