У Хусейна были приятные воспоминания о Сингапуре. В 1933–1934 годах он учился в английской школе Телок Курау. В тот же период там учился и я. Вначале он был несколько застенчив и был счастлив, что я относился к нему с уважением, – на меня произвели хорошее впечатление его честность и добрые намерения. Я принял его приглашение посетить Малайзию в декабре 1976 года, когда он проинформировал меня о проблемах внутренней безопасности Малайзии и проблемах, возникших на границе с Таиландом. Мы также обсудили вопросы экономического сотрудничества.
Наши отношения с ним начинались хорошо, но, к сожалению, на него оказывали влияние антисингапурские настроения лидеров ОМНО Джохора, в особенности старшего министра Османа Саата, наиболее влиятельного лидера ОМНО в родном штате Хусейна. Осман буквально вливал в Хусейна свою подсознательную неприязнь к Сингапуру, а тот потом повторял мне все жалобы Османа: Сингапур якобы был причиной недостатка рабочих на их фабриках, потому что рабочие уехали в Сингапур, где платили больше; владельцы магазинов в Джохор-Бару страдали от конкуренции с магазинами в Вудлэндс Нью Таун на нашей стороне Каузвэя. (В 1990 году, когда курс сингапурского доллара превысил два ринггита, они стали жаловаться, что сингапурцы наводнили их магазины, в результате чего повысились цены на товары для местных жителей.)
Наиболее абсурдным из обвинений старшего министра, которое повторил Хусейн, было утверждение, что свиной навоз с наших ферм загрязнял пролив между Джохором и Сингапуром. Наконец, он жаловался, что наши работы по отвоевыванию побережья у моря на северном берегу пролива привели к затоплению южных прибрежных деревень в районе Тебрау. Я детально объяснил ему, что эти работы на северном берегу пролива не могли привести к наводнениям в Джохоре, это было просто невозможно с гидрологической точки зрения. Что касалось загрязнения пролива свиным навозом, то Сингапур здесь был ни при чем, так как все наши стоки были отведены в реки. Они же были запружены, чтобы создать резервуары с водой, которую благодаря строгим мерам по борьбе с ее загрязнением мы использовали для питья. Он согласился с моими объяснениями.
Несмотря на дружественные отношения с Хусейном, Малайзия продолжала предпринимать действия, которые, по ее мнению, могли замедлить рост нашей экономики. Сначала правительство штата Джохор запретило экспорт в Сингапур песка и торфа, затем федеральное правительство распорядилось, что начиная с 1977 года весь экспорт из штата Джохор в Восточную Малайзию должен был проходить через порт Пасир-Гуданг, а не через Сингапур. Начиная с 1980 года все перевозки внутренних грузов между малайзийскими портами должны были осуществляться только их собственными судами. Они продолжали проводить эту политику, невзирая даже на то, что это вело к дополнительным издержкам для них самих. Лидеры штата Джохор убедили Хусейна, что Сингапур вредил экономическому развитию Джохора. В январе 1979 года они даже убедили Хусейна сказать в интервью прессе, что он рассматривал вопрос о том, чтобы сделать конечной станцией железной дороги Джохор, а не Сингапур, чтобы развивать порт Пасир-Гуданг.
В декабре 1976 года, после проведения всеобщих выборов в Сингапуре, произошел инцидент, который добавил горечи в наши отношения. Сотрудники ДВБ обнаружили, что генеральный секретарь Народного фронта и кандидат от оппозиции Леонг Мун Квай во время предвыборной кампании выступал с дискредитирующими меня заявлениями, потому что ему платили за это спецслужбы Малайзии. Мы вынудили его признать это в выступлении по телевидению. Он был обвинен в распространении преступной клеветы и приговорен к 18 месяцам тюремного заключения. Леонг показал сотрудникам ДВБ, что лидер ОМНО Сену Абдул Рахман, бывший министр культуры, молодежи и спорта Малайзии, лично просил его попытаться запятнать мою репутацию.
Что касалось развития экономического сотрудничества, то я заявил, что Сингапур переходил от развития производств с простой технологией к производству все более высокотехнологичных изделий, требовавших большего количества оборудования. Мы также развивали сферу услуг: ремонт самолетов, сферу компьютерных услуг и т. д. Мы были бы довольны, если бы наши фабрики, для которых в Сингапуре не хватало рабочей силы, переместились в Джохор. Блокировать развитие порта Пасир-Гуданг также было не в наших интересах.
Несмотря на то что лидеры ОМНО из штата Джохор внушали Хусейну подозрения по отношению к Сингапуру, я считал его справедливым человеком. Он хотел делать то, что считал правильным для своей страны и для тех, с кем ему приходилось иметь дело. Хусейн не был так же быстр, как Разак, но был осторожен, тщательно относился к мелочам и никогда не менял принятого решения. Он тщательно взвешивал свои слова.
В 1981 году Хусейн полетел в Лондон для проведения медицинского обследования. У него обнаружили болезнь сердца, и вскоре он подал в отставку. Он вернулся к адвокатской деятельности и умер в 1990 году. Я уважал его как честного человека. Занимая высшую позицию в аппарате ОМНО – организации, в которой деньги играли такую важную роль, Хусейн оставался абсолютно честным человеком. Он пробовал бороться с коррупцией, особенно в штатах. В ноябре 1975 года он распорядился начать судебное преследование против старшего министра штата Селангор Датук Харун Идриса. Харун был обвинен и приговорен к четырем годам тюремного заключения. Но Хусейн не смог расширить масштабы своей чистки из-за сопротивления лидеров ОМНО в других штатах.
В мае 1965 года, выступая в парламенте в Куала-Лумпуре, доктор Махатхир Мохамад, член парламента от округа Кота Стар Селатан в штате Кедах, предупредил меня о возможных последствиях моих попыток бросить вызов правлению малайцев. Он осудил ПНД как прокитайскую, прокоммунистическую и открыто антималайскую партию. «В некоторых полицейских участках китайский язык является официальным языком и заявления принимаются на китайском языке… В промышленности политика ПНД сводится к тому, чтобы поощрять малайцев становиться только рабочими, а возможностей для инвестирования у малайцев нет… Конечно, необходимо подчеркнуть, что есть два типа китайцев. Одни, понимающие необходимость того, чтобы люди всех национальностей имели равный уровень благосостояния, – это те китайцы, которые поддерживают MCA. Они встречаются среди китайцев, которые поколениями жили вместе с малайцами и другими коренными народами. Другие же принадлежат к замкнутому, эгоистичному и высокомерному типу китайцев, хорошим образчиком которого является мистер Ли Куан Ю. Последние живут в чисто китайской среде, в которой малайцы присутствуют только в качестве прислуги. Они никогда не знали, что такое малайское правительство, и не могут смириться с мыслью о том, что люди, которых они так долго держали под своей пятой, теперь управляют ими».
В тот период, когда представители ОМНО требовали моего ареста и заключения, сжигали на митингах мои изображения, эти слова звучали зловеще. Я нанес ответный удар, добившись принятия Конституции Малайзии, в которой было закреплено положение о власти жителей Малайзии, а не малайцев. Это был далеко не безобидный обмен ударами в обычных парламентских дебатах – Махатхир подразумевал, что в Малайзии мне следовало знать свое место.
В своей автобиографии, выпущенной издательством Nihon Keizai Simbun в 1975 году, Махатхир упомянул, что его «предки по линии отца, вероятно, являлись выходцами из индийского штата Керала». Его мать была малайкой, уроженкой штата Кедах. Но он считал себя стопроцентным малайцем и был решительно настроен бороться за права малайцев.
