— Фалмиак! — выкрикнул в экстазе Золотко. — Мовет, победитель полуфит годовой вапаф фалмиака, то-то было бы вдовово! — с жаром крикнул он Бешеному Карло.
— Именно, оркольский салмиак, — улыбнулась довольная реакцией Пита Пярнасиха. — Именно о нем пойдет речь. Самому известному оркольскому продукту — пиратской медали — в октябре этого года исполняется пятьдесят лет. И в честь этого концерн «Оркола» объявляет сегодня об особой награде, которую получит будущий глав-атаман, — рекламным голосом объявила Пярнасиха.
— …Салмиак с навозной начинкой, — подхватил Мак Белорубашечник.
— Что может быть слаще? — продолжила Пярнасиха, дождавшись, пока стихнет смех. — Черты нового глав-атамана будут увековечены в салмиаке, то есть изображены на пиратской медали, там, где раньше был портрет основателя «Оркольских сластей».
Народ взбодрился. Увидеть свой портрет на салмиачной медальке, ничего себе! Марта и Берта покосились на Безумного Чарована: крючковатый нос, всклокоченные волосы, потерянное выражение лица, постоянно поджатые губы. Не самая подкупающая внешность.
— Классная награда, — сказала Кайя.
— Почему они не сказали об этом сразу? Народ бы соревновался еще отчаяннее, — задумалась Хильда. — Какой смысл говорить об этом сейчас?
— Ну, впереди еще Хараоке, — предположила Хели.
Мужская часть нашей команды вообще утратила способность здраво рассуждать.
— Увидеть свой профиль на лучшем в мире салмиаке, — мечтательно вздохнул Бешеный Карло.
— Пвофто певфт фудьбы, нафяльник, фто у тебя такая вапоминаюффяяфя фивиономия, — ухмыльнулся Золотко. — Тыфяфи детей ф удовольфтвием будут её вевать. Это даве луффе, фем угодить головой в говфок ф вавёной вгуффёнкой.
Что-то во всем этом сильно меня тревожило, но я никак не могла понять что. Это было как-то связано с оркольским салмиаком. В чем же дело? И почему все-таки Пярнанены, проигравшие соревнования и лишившиеся даже места в совете, вдруг так расщедрились?
Глава 36
Ни слуха, ни голоса
— Ну вот он и настал, — проговорила Хели под покровом полупалатки. — Мой персональный конец света.
Она изучала список песен для Хараоке с таким видом, будто читала смертный приговор.
Я открыла было рот сказать что-то ободряющее, но промолчала. Никто не смеет утешать Хели Разбойникову!
— Я ничего не боюсь и ни от чего не уклоняюсь, я готова нырять в море, кишащее акулами, могу спрыгнуть с небоскреба с парашютом и добраться ползком от восточной границы до Лапландии, но я никак, вообще, совсем не могу петь.
— А тот твой способ — не разрешать себе думать, что чего-то не можешь?
— На пение он не распространяется, — отрезала Хели и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.
Похоже, мои попытки помочь только мешали ей.
Та же боязнь рампы напала и на второго конкурсанта.
— Я сдаюсь, сдаюсь, — причитал Бешеный Карло. — Хотя в душе я молод, — и Карло повис на Хильде. — Способен на что угодно, ведь я способен, правда? Во всяком случае, на многое?
— Ты самый способный разбойник в мире, — ласково сказала Хильда и протянула Карло большой стакан воды с лимоном, которую тот выпил двумя огромными глотками.
— Я сдаю-у-у-у-усь, — снова завыл Карло, привлекая внимание. — Носиться по сцене, как какой-нибудь юный рок-тигр, призывать публику спеть вместе со мной, прыгать со сцены в зрительный зал, скакать на подставке от микрофона, в таком возрасте, в таком шикарном теле, место которому — за самыми шикарными обеденными столами, с моей железной волей, которая способна управлять каждой клеткой этого тела и призвана замышлять самые чудовищные преступления Европы… — этого я просто не могу!
— Помоги ему, — шепнул Золотко, выбираясь из палатки наружу. Его лучший друг был в большой печали, и Золотко верил в меня трогательно и безоговорочно. Верил, что я придумаю что-нибудь, чтобы все снова стало хорошо.
— Попробуй все-таки спеть, — подбодрила я Карло. — Это несложно. Надо просто открывать рот.
— Окей, — Бешеный Карло взглянул на меня, сложил руки и попробовал. — Я смогу! Ведь я же мужчина!
И запел.
— …Несу свой тяжкий крест, — завывал Карло. — Или хлеб? Или бред? Никогда не помню слов. Все они подходят одинаково хорошо. Я ведь такой изобретательный, такой талантливый, — прожурчал он и стукнулся головой о складной стол. — Нет, Хараоке — это не для творческих людей!
— Тогда, может, сочиним что-нибудь свое? — предложила я. — Конкурс на глав-атамана — это ведь во многом конкурс на смекалку и способность найти выход в любой ситуации.
— Вилья, ты что-то придумала? — Еще раз всхлипнув, Карло оторвал руки от лица. — Что у нашей супер-разбойницы на уме?
Он легко вскочил со стула, схватил меня за хвостики и замахал ими, как вентиляторами.
— Я так и знал! Я верил! В такой компании погибель нам не страшна!
Он поднял меня в воздух и посмотрел на меня, запрокинув голову:
— Это же умище! Просто-напросто умище! Талант! Светоч!
— Это… Лучше поставь меня на ноги, — смущенно проговорила я. — Я хотела сказать, слова. Что, если мы напишем свои?
— И правда, слова, — Карло с величайшей осторожностью опустил меня на землю. — Почему бы не попробовать.
Бешеный Карло остался с Калле обсуждать сюжет песни. Мы с Кайей и Хильдой тихонько выбрались из полупалатки и собрали совет. Говорили мы шепотом, чтобы никто не подслушал.
— Мы вместе с Карло сядем и напишем слова, делов-то, — сказала Кайя. — А Хильда потренирует с ним исполнение. Но там ведь два этапа. Что будем делать со вторым?
— Должно быть что-то доселе невиданное, — заметила я. — Достойное финала!
— Вот если бы написать полностью свою песню, — мечтательно проговорила Хильда. — И именно такую, какую мечтает услышать каждый разбойник.
Я пообещала что-нибудь придумать.
— А ты успеешь? — шепнула Хильда. — До начала первого этапа осталось меньше часа.
— Успеет, — успокоила Кайя. — В лучших книгах спасение всегда приходит в последнюю секунду.
— Не нам спорить с писателем о сюжете, — усмехнулась я. Надо же, и Кайя в меня верит.
— С Розой Палей, которая только что заключила контракт на кинопостановку «Бродяги» и практически договорилась по поводу следующей книги, — точно не стоит, — подмигнула мне Кайя и снова надела свои голливудские очки.
Глава 37
Миллионер в законе
Я собралась с духом и отправилась просить помощи у союзника. Полетчики ужаса хлопотали в палатке организаторов и пробовали микрофоны на сцене. Лукас и Йоханнес тащили пару большущих прожекторов, Маркус проверял микшер и для пробы ставил фоном диски — ярко-зеленая рубашка виднелась издалека на фоне темной сцены.
