– Ну, я тебя поздравляю, – произнес тот, что помоложе. – Дело пошло.
Собеседник небрежно кивнул:
– Знаю. Уже видел.
– Ну, и как тебе? – вкрадчиво спросил молодой.
Пожилой скривился:
– Посмотрим, что будет дальше…
Молодой отодвинул тарелку, впился в собеседника внимательным взглядом и требовательно спросил:
– О чем ты?
Пожилой не смутился. Спокойно выдержал его взгляд и сказал:
– О том, что пока меня твоя затея не впечатляет. – И припечатал: – Мелко, банально, скучно.
– Ну, это же только начало, – пожал плечами молодой. – Как говорится, разгон. Первая передача. А дальше-то все веселей пойдет. Чем выше скорость, тем острей ощущения.
– Чем дальше, тем лучше, говоришь? – кисло откликнулся тот, что постарше. – А я думаю, что ударным должно быть именно начало. Зацепка. Лихой старт.
– Тут ты не прав, – твердо сказал молодой. – Нельзя же всех под одну гребенку причесывать! У нас подходы другие. И задача иная. Так что начало совершенно нормальное. Все по плану, как доктор прописал. А дальше все завертится так, что пальчики оближешь.
– Ты раньше времени-то не радуйся, – предостерег старший. – Ты, по-моему, не отдаешь себе отчета, с кем связался. Они люди умные, хитрые и с большими связями. Поэтому будь предельно осторожен. Понял? Предельно!
– Да все я понимаю! – досадливо откликнулся молодой. – Будь спок! Всё под контролем, и все будет хоккей. Мы еще покажем им небо в алмазах! Да и сами получим удовольствие.
Он снова придвинул к себе тарелку и принялся торопливо доедать остывающее мясо по-неаполитански.
Понедельник, день.
Таня
Таня запросила у отчима чаю – цыпленок по-каталонски оказался островат. Но пить захотелось не только поэтому. Теперь, по нешутейно озабоченной реакции отчима, она наконец осознала всю серьезность случившегося и всю неприятность своего собственного положения, и ей требовалось взять тайм-аут, подумать, «переварить»… Валера засыпал в заварной чайник чаю, затем сходил в комнату и вернулся на кухню с большим кожаным блокнотом.
– Пройдемся по деталям, – предложил он, усаживаясь на подушки кухонного уголка.
– Как скажешь, – смиренно отозвалась Татьяна.
– Начнем с окна в твоем кабинете. – Отчим нацепил на переносицу большие очки и открыл кожаный кондуит. Пристально глянул на Татьяну из-под очков. – Сейчас лето. Возможно, его перед уходом забыли закрыть?
– Нет, ну что ты! Я его всегда закрываю, когда ухожу. К тому же оно на сигнализации. Если вдруг не запрешь – сирена будет визжать, охрана тут же прибежит.
– Хорошо. – Валерий Петрович сделал пометку в блокноте. – Теперь двери. Как они запираются?
– Я же тебе рассказывала: у нас новейшая система охраны. Какая-то американская. Пускают только по отпечатку пальца. Не думаю, что такую систему можно сломать. Или взломать.
– Хорошо. – Еще одна пометка. – А что насчет самого сейфа?
– Сейф какой-то новый, маленький. Тоже импортный. Помимо ключа, у него был код, но я… – Таня горестно вздохнула. – Я им не пользовалась. Боялась, что забуду или перепутаю. У меня в голове и так целая каша из этих кодов: пин для кредитки, пин для мобильника… Ну, я и решила, что с кодом для сейфа будет явный перебор…
– А ключ?
– Я его носила на своей связке. Вместе со всеми другими ключами: от машины, квартиры.
– Где ключи лежали у тебя в рабочее время?
– В сумочке. Я их никогда не вынимала.
– А сама сумочка?
– На моем столе. – Татьяна пожала плечами. – Ну, или на стуле. Или на подоконнике. В общем, где угодно в пределах моего кабинета.
– А у кого запасной ключ от сейфа?
– Он один и только у меня.
– Так не бывает, – жестко сказал отчим и посмотрел на нее поверх очков. – Всегда есть запасной.
Тане послышался металл в голосе Ходасевича, и она внутренне поежилась, представив, насколько неуютно чувствовали себя те люди, которых полковник допрашивал по-настоящему. Валерий Петрович испытующе глядел на нее.
– Говоришь, есть запасной? – проговорила она растерянно и отвела глаза. – Не знаю… Я не знаю, где он хранится.
На секунду ее обуял страх: как в детстве, словно она набедокурила в школе, получила двойку или дурацкую запись от училки в тетрадь – и идет домой, холодея от того, что Валерочка узнает и станет ругаться. Валерочка…Она никогда, даже в самом раннем детстве, не называла его папой и знала, что он ей – не отец. Но он никогда не ругал ее. Никогда. Мама – та кричала и наказывала. А Валерочка – нет. Однако, несмотря ни на что, не маму, а именно его Таня всегда боялась, когда делала что-то неправильное. Вот и сейчас она нервно облизнула губы.
– Чай уже заварился, – промолвила она. По сравнению с детством Таня ловко научилась скрывать страх и владеть своими эмоциями. И уводить разговор в сторону.
Она разлила душистый «Липтон» по чашкам.
– Есть варенье – мамино, крыжовенное, – предложил полковник.
– Мамино крыжовенное? – скорчила гримаску Татьяна. – Не хочу. А конфет у тебя нет?
– Не держим-с.
– Все худеешь?
– Пытаюсь. – Отчим развел руками.
– По-моему, не очень получается, – заметила жестокосердная падчерица.
– Смотря что считать целью. Если твои пятьдесят килограммов – то мне до них далеко. А если мои обычные шесть пудов – я почти в норме. – Валерий Петрович похлопал себя по пузу, а потом отхлебнул чай и придвинул к себе кожаный блокнот. – Ладно, вернемся, как говорят французы, к нашим мутонам. Итак, похищен важный документ. Кто, скажи мне, Танюшка, знал, что он находится у тебя в сейфе?
– Кто? Я знала, – легкомысленно откликнулась Татьяна.
– Это естественно. – Полковник метнул на падчерицу строгий взор. – Еще?
– Андрей Федорович Теплицын, наш начальник, тоже знал.
Полковник кивнул.
– Дальше.
– А дальше… Я не знаю… Вроде больше никто.
– Значит, – Валерий Петрович пристально взглянул на Татьяну, – получается, что если документ не брала ты, его взял Андрей Федорович?
Таня пожала плечами.
– Но может, – предположила она, – кто-то залез в сейф, не подозревая, что там? Случайно?
– Случайно? А что он тогда в сейфе искал? Золото-бриллианты?
– Ну, там у нас порой деньги лежат. «Черный нал».
– Большие суммы?
– Иногда. Но не больше десяти тысяч долларов.
– Когда последний раз там были деньги?
