Косвенно это подтверждает то, что впоследствии Курлов в своих мемуарах пишет о исключительно теплой дружбе со Столыпиным. Хотя об их реальных взаимоотношениях знало множество людей. Вопрос – а зачем так нагло врать? Курлов был вообще типом очень сомнительным. Он любил погулять в ресторанах на казенные деньги, а главное – имел множество долгов. Последнее в МВД, мягко говоря, не приветствовалось. Ведь должника очень легко заставить сделать что угодно. Недаром в Отдельный корпус жандармов офицеров, имевших долги, просто не брали. Есть сведения, что Столыпин ждал только удобного повода, чтобы избавиться от Курлова.
Возможно, Столыпин знал о Курлове такое, что медлить было уже нельзя? Или не только о Курлове…
Опять же – это не значит, что Курлов дал приказ убить Столыпина. Богров хотел эффектно умереть и для начала собирался убить Кулябко. Что, заметим, не составило бы ему никакого труда. Убийства агентами охранки своих кураторов были не такой уж и редкостью. Но Богрову просто подсказали, в кого надо стрелять…
Существует версия, что главным в этой истории был Спиридович. Она основана на том, что генерал знал в Киеве все входы и выходы, ему легче было это организовать. Но только вот зачем? Никаких выгод от смерти Столыпина он не получил. Угрожать ему премьер тоже не мог.
В этой нехорошей истории имеется некоторая информация к размышлению. Я уже упоминал, что после дела Азефа началось наступление на Охранные отделения. Но всерьез эта кампания пошла после убийства Столыпина. Главным был вопрос: а чем, черт побери, они там занимаются? Вопрос-то был сложный. С одной стороны, работники охранки являлись профессионалами, которые могли на равных противостоять революционерам. С другой стороны – эта структура на всех плевать хотела. И что там они крутили – никто не знал. Проблема, кстати, достаточно обычная для XX века. Я уже упоминал о ФБР. Но ведь и товарищ Сталин в 1937 году понял, что НКВД ему фактически неподконтрольно. Он-то эту проблему решил. Потому что был Сталиным. Он и не с такими проблемами разбирался. В Третьем рейхе имелись те же вопросы с ведомством Гиммлера. Но там все решило внешнее вмешательство. Подошли советские танки – и разбираться стало некому и не с кем.
В Российской империи политическую полицию стали просто-напросто разваливать. К 1917 году она являлась жалкой пародией на саму себя образца начала века. Тут вообще начинаются тайны, о которых надо писать отдельную книгу. Одним из самых ярых разрушителей был командир Отдельного корпуса жандармов В. Ф. Джунковский, который после победы большевиков мало того, что оказался на их стороне – так и был одним из тех, кто помогал Дзержинскому создавать ЧК. Кем он являлся, что им двигало по жизни – это, повторяю, вопрос не для данной книги. Но подведем итог – после убийства Столыпина политическая полиция как система прекратила существование.
* * *
История с убийством Столыпина имеет продолжение. В Киеве Петру Аркадьевичу поставили памятник. Но простоял он недолго. Во время Гражданской войны власть в Киеве менялась двенадцать раз, так что всем было не до памятника. Когда большевики в какой-то мере порядок навели, то уже 20–х годах его снесли и собрались на том же месте установить памятник Богрову. Инициаторами этой светлой идеи были бывшие анархисты. Но как раз начались публикации, что Богров-то стукачок… Поднялась мощнейшая полемика. Ее накала мы и представить не можем. Ведь для нас все эти люди – исторические персонажи, а для тех ребят – друзья и знакомые. В общем, дискуссия вышла интересной. Против документов Департамента полиции, которые были тогда доступны, возражать было нечего. Поэтому пошли в ход разные психологические изыски. К примеру, говорилось, что Богров, конечно, был агентом охранки, но раскаялся и решил, так сказать, загладить свою вину убийством премьера. Получалось, что ничем до того не выдающийся человек оказался кем-то вроде экстрасенса Вольфа Мессинга и умудрился обмануть всех профессионалов… В такое не поверили. Памятник Богрову поставлен не был.
Кстати, в уголовном деле Богрова имеются вырванные страницы. Кто это сделал: то ли жандармы, которые хотели прикрыть упомянутые странности, то ли сторонники Богрова, – теперь уже не установишь.
Часть 3
После столыпина
Уважаемые читатели видели, что автор без особого почтения относится к столыпинским реформам. Но в то же время я героя этой книги уважаю, потому что он был Личностью. Он делал то, что считал нужным. До конца. Медики, делавшие вскрытие Столыпина, утверждали: его организм был полностью изношен, и, даже не будь убийства, Петр Аркадьевич протянул бы в лучшем случае несколько лет. Это при том что Столыпин вообще-то был здоровенным мужчиной. Он потратил свое немаленькое здоровье на попытки что-то изменить.
Лучше всего масштаб этого человека виден, если посмотреть на то, что сложилось в руководстве Империи после него.
«Бардак в любой стране грозит обвалом»
[79]Начну издалека. Сегодня очень модно плакать по поводу «убиенной императорской семьи». У меня сразу возникает вопрос: а какой такой императорской? Николай II отрекся от престола 2 марта 1917 года. То есть расстреляна была семья Николая Александровича Романова. Что, конечно, тоже гнусно – но тогда все стороны Гражданской войны творили и не такое. Причем никто в то время особо этим не возмущался. Белогвардейцам Николай II был совершенно не интересен. О нем вспомнили только тогда, когда белых вышвырнули из России. А почему? Да потому, что после убийства Столыпина в России творилось такое, что глаза бы не глядели.
Императрица рулит
Рассудительность и страстность, мистицизм и непоколебимая верность воспринятым ею отвлеченным теориям и усвоенным принципам каким-то странным образом в ней настолько переплетались и уживались, что порой решительно недоумеваешь, чем вызвано то или иное принятое ею решение: порывом ли ее страстной природы, слепой ли верой в нечто, навеянное ей тем лицом, которое она почитала за выразителя абсолютной истины, или неуклонным соблюдением укоренившегося в ней принципа?
(В. И. Гурко)
В неприятностях, постигших Российскую империю в последние годы ее существования, видную роль сыграла императрица Александра Федоровна.
Как известно, она являлась доктором философии. (Тогдашний доктор примерно соответствует современному кандидату наук – то есть человек, защитивший диссертацию.)
Философия – это очень интересная область человеческой деятельности. К науке она никакого отношения не имеет. Философ рассуждает о глобальных проблемах, причем критерии для своих рассуждений он берет такие, которые ему нравятся. До всяких там нудных и досадных подробностей ему дела нет. В философии есть множество школ, которые в основе противоречат друг другу. Для сравнения – а вот попробуйте в физике отрицать второй закон Ньютона или закон Ома. Или в математике – теоремы Пифагора или Коши. На этих принципах создана сегодняшняя техника. И тут принцип простой – если считаешь, что какие-то теории неправильны, – докажи экспериментально. Работает – хорошо, ты прав. Не работает – извини.
