«С кончиной Столыпина этот порядок подвергся коренному изменению. Произошло это, между прочим, вследствие того, что заменивший Столыпина В. Н. Коковцов стал во главе правительства в такой момент, когда по внешности изменение состава правительства ничем не обусловливалось. Таким образом, Коковцов с места стал во главе коллегии, в которой далеко не все в нее входящие были его политическими единомышленниками и тем более склонными подчиняться его руководящим указаниям».
(В. И. Гурко)
В переводе на нормальный русский язык это означает, что министры плевать хотели на указания председателя Комитета.
В воспоминаниях Коковцов приводит свой разговор с императрицей, состоявшийся в Ливадии 5 октября 1911 года, через месяц после смерти Столыпина.
Александра Федоровна заявила:
«Мы надеемся, что Вы никогда не вступите на путь этих ужасных политических партий, которые только мечтают о том, чтобы захватить власть или поставить правительство в роли подчиненных их воле.
…
Мне кажется, что Вы очень чтите его (Столыпина. – А. Щ.) память и придаете слишком много значения его деятельности и его личности… Не надо так жалеть тех, кого не стало… Каждый исполняет свою роль и свое назначение, и если кого нет среди нас, то это потому, что он уже окончил свою роль и должен был стушеваться, так как ему нечего было больше исполнять. Вы не должны стараться слепо продолжать то, что делал ваш предшественник… не ищите поддержки в политических партиях… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что это для блага России».
Вот вам и монаршая благодарность. Но интереснее другое – Коковцову было дано совершенно недвусмысленное указание – не высовываться. Смысл деятельности Столыпина – попытку создать новую опору власти – императрица попросту не понимала. А в самом деле – зачем? Вот только назначим «верных людей» на ключевые посты, и дело пойдет. Напомню, что императрица в людях не разбиралась, а еще меньше она разбиралась в деловых качествах претендентов на высокие посты. Зато запудрить мозги ей было нетрудно.
Дальше – больше. Довольно быстро выяснилось, что одни из министров не слишком верные, другие – откровенно не соответствуют занимаемой должности. Их стали постоянно менять.
Апофеозом этого может служить так называемая «министерская чехарда», которая началась во время войны. Министры, товарищи и другие высокопоставленные чиновники менялись со скоростью света.
«В течение июля 1914–февраля 1917 г. личный состав министров и главноуправляющих обновился на три пятых, а высшей ведомственной бюрократии – почти наполовину. За тот же временной отрезок назначения на министерские посты имели место 31, увольнения с них – 29 раз. Всего же в аппарате центральной исполнительной власти произошли около 300 крупных кадровых перемен (назначений, утверждений в должности, перемещений и увольнений)».
(С. В. Куликов)
Как это водится, каждый новоприбывший начальник начинал перетряхивать аппарат, протаскивая за собой верных людей… Потом его увольняли – и все начиналось по новому кругу.
Понятно, что при этом чиновники особо и не работали. К чему? Пока новый начальник войдет в курс дела, его уберут. По свидетельству очевидцев, иногда в канцеляриях невозможно было никого найти. Чиновники просто-напросто не ходили на работу. Что по русским бюрократическим меркам было уже запредельно. Чиновник в России мог бездельничать – но уж в «присутствие» он ходил исправно.
Да и если ходили… Представьте человека, приехавшего с фронта или с военного завода, которому необходимо срочно решить какой-либо вопрос. А в канцелярии одни просто отсутствуют, другие разводят руками: дескать, мы на этой должности недавно, мы не в курсе… Какое уж тут налаживание производства танков…
Бардак стоял неимоверный. К примеру, в ноябре 1915 года А. Ф. Трепов для борьбы с продовольственными трудностями в столице предложил регулировать железнодорожное движение. По решению Совета министров на шесть дней было закрыто пассажирское движение между Москвой и Петроградом – для пропуска поездов с продовольствием. Однако продукты к Москве не подвезли. Но приказ был? Был! И вот к Питеру пошли… пустые поезда. Если не знать о «министерской чехарде», это выглядит самым настоящим «вредительством». Как вы думаете, случись такое в Великую Отечественную войну, сколько бы людей поставили к стенке? А в 1915–м сделали вид, что ничего особенного не произошло.
С железной дорогой вышла вообще песня. А ведь нормальное снабжение – это главное условие успешного ведения боевых действий. Один из председателей Совета министров Б. В. Штюрмер (всего их за войну сменилось четверо) заметил: «Были такие пробки вагонов, что для того, чтобы сдвинуть пришедшие вновь вагоны, надо было скидывать с насыпи другие вагоны».
Во время Первой мировой войны союзники поставляли России вооружение и снаряжение. Причем куда в более серьезных объемах, чем во Вторую. И значили эти поставки куда больше. Доставка шла через Архангельск и Мурманск (основанный в 1916 году именно для приема военных грузов). Беда только в том, что вывозить из портов грузы не успевали. Поэтому в Архангельске находились совершенно чудовищные склады с тем, чего с нетерпением ждали на фронте. Они так благополучно и пролежали всю Гражданскую войну на Севере.
Ситуация становилась критической. 20 октября 1916 года начальник московского охранного отделения доносил: «В дни кризиса напряжение масс доходит в Москве до той степени, что приходится ожидать, что это напряжение может вылиться в ряд тяжелых эксцессов».
Особо Александра Федоровна развернулась после того, как государь-император в очередной раз отличился. 23 августа 1915 года он сместил с поста Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и лично возглавил войска.
«С твердою верою в милость Божию и с непоколебимою уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской.
Николай».
Причины называют разные. Одна из них та, что Николай Николаевич был очень популярен в войсках – и на него многие еще с начала века глядели как на «сильную личность», как на возможную альтернативу Николаю II.
Нет точных данных, что великий князь участвовал в заговорах. Но мало кто из современников сомневался – если бы ему предложили корону или регентство, он бы не отказался. Хотя, вообще-то, его сиятельство за всю свою длинную жизнь особо не отличился ни в чем.
Вот оценка ситуации В. И. Гурко. Важно не то, правду он пишет или нет, куда важнее другое – так думали очень многие.
«Темная клика, окружавшая Распутина и превратившая его в орудие достижения своих целей, усердно работала над упразднением влияния на государя великого князя Николая Николаевича. Ближайшей целью этой шайки – иначе назвать ее нельзя – было в то время внушение императрице, а через ее посредство и государю подозрения в лояльности престолу великого князя. Сначала полусловами, а затем совершенно определенно стремятся они убедить императрицу, что при помощи своей популярности в войсках великий князь Николай Николаевич замышляет так или иначе свергнуть царя с престола и воссесть на нем самому. Единственным средством, способным, по утверждению этих лиц, предупредить готовящееся военное выступление, является немедленное смещение великого князя, причем возможно это только при условии принятия государем верховного командования армиями лично на себя. Играя, как всегда, на мистических свойствах природы царской четы, Распутину и компании удается внушить государю мысль, что долг царского служения повелевает царю делить с армией в тяжелые минуты ее горе и радости. Мысль эта падает на весьма благодатную почву. Стать самому во главе армии Николай II имел намерение еще при самом возникновении войны, и правительству стоило тогда большого труда убедить его отказаться от этого намерения. Под натиском Распутина, а в особенности царицы, государь преисполняется этой мыслью, и, как это доказали последующие события, ничто не было в состоянии поколебать принятое им решение».
