Но именно такую задачу поставили перед Маликом. И он взялся ее выполнить. Его делом было осесть в Центральной России, устроиться и дать о себе знать. А потом наносить точные удары тогда, когда их никто не ждет. И при этом как можно дольше не открывать себя. Но для этого требовалось сначала прочно обосноваться хотя бы в Дагестане. Не в горах, не в пещере, а в цивильной обстановке. А потом уже можно будет и в Москву перебираться…
* * *
Эмир Малик наблюдал за спецназовцами в бинокль. И ждал. Увидел еще две солдатские головы в одинаковых шлемах, с одинаковыми большими очками на шлемах и с одинаковыми глушителями на автоматах. Эти солдаты подошли к трем первым. Но Малик, никогда не служивший в российской армии, откуда-то знал, как складываются уставные отношения, и понимал, что там, на каменной террасе, нет офицера. Солдаты чувствовали себя слишком вольно. Это было заметно даже по походке. А уничтожить офицера хотелось больше всего.
В роте, помимо командира, должно быть еще несколько офицеров. Это обязательно, считал эмир Малик. И если солдаты вышли на террасу, обнаружив выход, и сразу не отправляются в преследование, то они ждут офицера, который должен принять решение.
Пусть будет всего пять солдат и один офицер. Эмир был даже на это согласен. Он готов был посчитать одного офицера даже за четверых солдат.
Но офицера все не было. Первые трое вернулись в тоннель. А им на смену пришли двое других. Внешне офицера можно было определить только по отношению к нему других. Иначе никак, бинокль не дает возможности рассмотреть погоны. Над террасой никто не догадался установить зеркало. Тем более погоны были, как полагается, прикрыты бронежилетом и разгрузкой. Впрочем, разгрузки, как таковой, эмир даже на солдатах не увидел. Карманы и подсумки висели прямо на обшивке бронежилета. Это была, видимо, какая-то новая форма российской армии. Форма, с которой эмир Малик был незнаком. Он видел российских военнослужащих в Сирии. Но там они, как и все, носили форму песочного цвета, и даже бронежилеты у них были с обшивкой такого же цвета.
Но сейчас это было неважно. Скоро край террасы скрыл от наблюдателей, находящихся уровнем ниже, всех солдат спецназа. Отошли они от края или ушли совсем — это было неясно.
— Взрывать? — спросил, сгорая от нетерпения, Омахан.
— Какой ты кровожадный. Подожди. Они пошли встречать своего командира. Он обязательно примет решение, преследовать нас или нет. А для этого выйдет на край террасы, чтобы посмотреть на ущелье. Попробует нас с тобой в тепловизор увидеть. У командира роты спецназа обязательно должен быть бинокль с тепловизором. И как только он бинокль поднимет, ты нажмешь свою кнопку. Отдать приказ он не успеет.
Эмир Малик пересказывал представляемую картину, мысленно рисуя образы и веря, что спецназовцы будут поступать именно так, как он думает. Так часто случалось в действительности. Люди поступали так, как предполагал Малик. Он считал, что хорошо знаком с человеческой психологией и потому просто предвидит поступки, а не заставляет людей их совершать.
Однако время шло, но никто на террасе не показывался.
— Зря я, похоже, последний взрыватель истратил… — проворчал Омахан, посмотрев на часы и обнаружив, что они ждут уже почти полтора часа.
Теперь эмиру нечего было возразить. Он тоже посмотрел на часы, потом бросил сердитый взгляд на своего сапера, словно ища, в чем можно того обвинить, и поднялся. Поднялись и пятеро моджахедов, что отдыхали в стороне.
— Куда будем уходить? — словно советуясь, спросил Малик, хотя он уже принял решение.
Это была его известная манера: спросит, потом согласится или не согласится и обязательно обоснует свое мнение.
— Там, в верховьях этого ущелья, есть переход в маленькую расщелину, где живет шаман-огнепоклонник. Аллах завещал нам вешать таких, — высказал свое мнение пулеметчик Даниял, в результате недавнего боя оставшийся без пулемета. Пуля крупнокалиберной снайперской винтовки попала прямо в ствольную коробку пулемета, заклинив в ней затвор. Заодно и Даниял сильно ушиб плечо прикладом пулемета. Санинструктор джамаата Дибир, осматривающий плечо, уловил и правильно понял взгляд эмира Малика. Дибир вдавливал в мышцы свои тонкие и длинные, как у музыканта, пальцы, после чего твердо заявил, что кости целы, только мышцы ушиблены.
— У меня была такая мысль, — сказал Малик. — С шаманом давно пора кончать. А потом, я думал, следует уходить в Грузию, там отлежаться, зализать раны и набрать новых бойцов из числа кистинцев
[11]. Мы как раз можем выйти в места их проживания. Там грузинские пограничники редко появляются. Но потом я подумал, что потребуется возвращаться снова сюда и начинать все заново. А у нас и здесь есть незаконченные дела. И решил, что уйти в Грузию мы всегда успеем. Пополнение мы можем набрать и в Дагестане. Молодых сильных парней везде хватает. И потому решил, что лучше будет нам из этого ущелья выйти и двинуться прямиком в сторону реки. Переходить ее ночью мы не будем, а раньше ночи до реки не добраться. Там кругом заросли густых кустов. Там мы сможем отсидеться и решить, что делать дальше.
— А что у нас в планах? — спросил, глупо улыбаясь, главный богатырь джамаата Эльдар. Эльдар был высок и необычайно широкоплеч, руки имел длинные, толстые и мощные — так у некоторых людей выглядят ноги. При этом у него была отвратительная улыбка и рот, из которого всегда пахло на несколько метров. Всем своим внешним видом он походил на сказочного дива
[12]. Только диву положено иметь небольшие рожки, а у Эльдара их не было. Был только характер дива. — Я помню, ты, эмир, обещал всех нас в Махачкале устроить и даже женить.
— Это и есть наши дальнейшие планы — погулять на свадьбе Эльдара, — положив руку на плечо богатыря, сказал эмир Малик с улыбкой. Заулыбались сразу все, но шире всех улыбался, демонстрируя рот с гнилыми зубами, сам Эльдар. Эмир никогда не говорил богатырю, что у того изо рта ужасно пахнет, и не демонстрировал своего отвращения, терпеливо перенося эту вонь. — Только, чтобы эти планы выполнить, нам следует подумать, где добыть побольше денег. Того, что у нас есть, может хватить на пару приличных домов в Махачкале или на ее окраине, в каком-нибудь поселке. А нам нужно иметь побольше домов, чтобы мы для окружающих выглядели не джамаатом, а добрыми хорошими друзьями.
— Будем думать, — мрачно согласился самый возрастной боец джамаата Хасбулат. — Вопрос только в том, как быстро мы что-нибудь сумеем придумать…
Глава третья
Вертолет довольно быстро донес нас до пустой в этот час вертолетной площадки, высадил и сразу направился обратно уже знакомым ему курсом. Видимо, запасы топлива позволяли вертолету не дозаправляться на своем аэродроме. Да и на месте ему летать необходимости не было. А на стоянке в ожидании следственной бригады много горючего не истратишь. Там вертолеты ждут с выключенным двигателем.
