— Для чего нам взрывные устройства? — не понял Дибир.
— Для блокирования дороги с двух сторон, — ответил за эмира Эльдар, показывая свою сообразительность, которая так не вязалась с его неумным лицом.
Глава девятая
Дежавю и в этот раз не состоялось. Мне дали возможность полноценно отдохнуть. Как и взводу. Конечно, солдаты взвода устали несравненно больше меня. У них нет такой боевой закалки. И два с лишним месяца почти ежедневных боев на психике, естественно, не могут не сказаться. А я еще держусь. У меня к таким командировкам уже привычка выработалась и определенный иммунитет при виде смерти. Хотя я тоже иногда задумываюсь, как себя чувствовали мои соотечественники, солдаты и офицеры Второй мировой войны, которым больше четырех лет пришлось провести в боевой обстановке. Наверное, там была другая мобилизация организма. Случись что-то подобное сейчас, у нас мобилизация организма тоже изменилась бы. Но и тогда, в годы той войны, боевые части время от времени отводили на отдых. Мы сейчас не слабее тех бойцов. Более того, мы оснащены и подготовлены несравненно лучше. Но солдатам, особенно призывникам, отдых бывает необходим.
Я сам привык спать минимальное время. И потому проснулся через четыре часа. Привычки отлеживать бока в постели, когда не сплю, я не имею, потому, приняв душ, я оделся и вышел из казармы.
Как оказалось, поднялся я вовремя. Следом за мной из казармы выскочил дневальный и сообщил:
— Товарищ старший лейтенант, майор Арцегов звонил. Требует вас к себе.
— Спасибо. Иди… — я отпустил солдата, а сам направился в штаб.
Майор был в своем кабинете. Здесь же находился командир сводного отряда подполковник Руматохин и старший следователь Следственного управления ФСБ подполковник Соликамский.
Майор сидел за своим столом, а два подполковника — за приставным. Сидели молча. Видимо, ждали меня и даже чай не пили, хотя Арцегов любит заваривать чай по своему рецепту и угощать людей.
— Разрешите?
— Заходи, старлей, тебя дожидаемся… — сказал Руматохин в привычной своей грубоватой манере. У командира голос был такой, что человек, плохо его знающий, с первого поверхностного взгляда принял бы Руматохина за грубияна и туповатого солдафона. Хотя он был совсем не таким человеком, как знали все офицеры в отряде и в нашей бригаде, откуда подполковника и командировали в сводный отряд.
Не знаю, как в отряде, но в бригаде знали даже то, что Руматохин — заместитель командира бригады по работе с личным составом, то есть занимает ту должность, что в советской армии называлась более внятно — замполит, — пишет стихи и даже книжку своих творений в каком-то московском издательстве выпустил. В наше время, когда стихи не в великом почете, это вообще нонсенс. Но стремление к стихосложению уже говорило о том, что Руматохин не чужд душевной тонкости и стремления к пониманию людей и событий.
— Присаживайся, — показал мне начальник штаба на стул сбоку от своего стола, чтобы не сажать меня рядом с двумя подполковниками. Но место в стороне являлось даже выделенным местом, что подчеркивало мое особое положение. — Слушаем вас, Федор Юрьевич, — обратился начальник штаба к старшему следователю ФСБ.
Подполковник Соликамский поерзал на стуле, словно вдавливал в него покрепче свое костлявое седалище, и начал свое выступление с вопроса ко мне:
— Сергей Николаевич, когда вы в ущелье атаковали банду Абдурашидова, у противника был гранатомет?
— Так точно, товарищ подполковник. В нашу сторону было произведено два выстрела. Стреляли подкалиберными осколочными гранатами, и если кого-то осколком и задело, то это были рикошеты, от которых сила поражающего элемента снижается. Кроме того, экипировка «Ратник» показала свою эффективность и защитила. Я знаю только об одном случае попадания осколка в шлем солдата. Но шлем выдержал удар. Да и то я знаю об этом случае только потому, что удар в шлем передался в микрофон и я услышал его. Спросил, мне объяснили.
— Это, старлей, не самое главное. Дело в том, что на допросе с применением спецсредств задержанный бандит дал показания, что в банде есть гранатомет «РПГ-7», но к нему имеется только три осколочных гранаты. Ты уверен, что было произведено только два выстрела, а не три? Это важная информация нам всем на будущее. Поэтому подумай хорошо.
— Тут, товарищ подполковник, и думать нечего. Я отлично помню, что сразу после второго выстрела из гранатомета мой второй взводный снайпер младший сержант Автандил Гарокий застрелил гранатометчика. Голову ему отстрелил. Пуля попала в горло, и голову оторвало.
— Это что за калибр такой, что пулей голову отрывает? Из «Выхлопа» стрелял, что ли? Я видел у вас во взводе «Выхлоп».
— Никак нет, товарищ подполковник. Из «Выхлопа» стреляет первый взводный снайпер сержант Лопухин. А Гарокий стреляет из «Сумрака». Калибр «десять и три».
— Выстрел из «Сумрака» тоже не подарок, — согласился Соликамский. — Я помню убитого бандита с оторванной головой. Но гранатомета рядом с ним не было.
— Другие бандиты унесли, — сделал я вывод. — Они могут автомат не подобрать, а гранатомет не оставят. Тем более, вы говорите, одна граната осталась.
— Вот эта граната меня и смущает. — Соликамский гнул какую-то свою линию, мне пока непонятную. Но я надеялся, что он все же объяснит.
— А в чем суть? — показал я свое непонимание вопроса. — Граната как граната. Площадь поражения на открытом пространстве сто пятьдесят квадратных метров. Но такое пространство в здешних горах еще найти нужно. Если среди камней в ущелье, то действие в три раза слабее. Хотя там возможны, как я уже сказал, невообразимые рикошеты, когда осколок три-четыре камня заденет, прежде чем в человека ненароком угодит и в бок подтолкнет, когда тот прицел наводит.
— А против инкассаторской машины такая граната как себя покажет? — Подполковник спрашивал меня как эксперта.
— Это зависит от степени бронирования автомобиля. Если мне память не изменяет, существует шесть степеней или классов бронирования инкассаторских автомобилей. Первая степень — самое слабое бронирование — от пистолетных пуль, шестая степень — это танк. На какой машине повезут деньги? Некоторым никакая осколочная граната вреда не причинит. Некоторые в клочья разнесет… Еще многое зависит от того, под каким углом стрелять и в какую цель — статичную или двигающуюся. В машину на ходу попасть из гранатомета не так-то просто. Если только стрелять или прямо в лоб, или вдогонку — по прямой линии. А выстрел сбоку по быстро едущей машине требует умения просчитывать опережение. Обычно бандиты этого делать не умеют. Это сложная операция.
— А суть вопроса в том, — ответил старший следователь, — что сегодня эмиру Малику Абдурашидову передадут, мы надеемся, данные о перевозке «груза семьсот» в то самое село, на которое он уже нападал, и завтра уже следует ожидать бандитской атаки. Но сложность вопроса сводится к тому, как именно будет атаковать эмир. Он может напасть на инкассаторскую машину и по дороге, остановив ее гранатометом. А может придумать что-нибудь в самом селе.
