Доджича сожгли, и испуганные капралы решили неделю не выбирать никого на должность командира отряда, как будто она была проклятой. На внутреннем совете они чуть не передрались друг с другом, один капрал подозревал другого в убийстве командира. Наконец, военачальники, осознав безрезультатность и гибельность своих споров, спросили Бояна, какое животное могло оставить такие чудовищные следы на шее полковника. Охваченные чудовищными страхами, они сомневались: животное ли это вообще? Боян отвечал, что скорее всего Доджича убила одна из отрядных собак шер-овчарок, которые и вправду после смерти Савановича будто взбесились и вели себя агрессивно. Одна из самых свирепых и сильных овчарок по кличке Вук даже напала на проходящего мимо пьяного партизана и загрызла его до смерти. Этого Вука уже пристрелили. Боян дал всему происходящему разумное объяснение, все капралы успокоились и на этом разошлись.
Но на следующий день, едва солнце осветило макушки деревьев, в лагере раздались дикие крики, призывающие к оружию. Взбудораженные партизаны выскочили из шалашей и собрались у большого дуба, под которым адъютанты капралов бились в истерике, опасаясь за свои жизни. Оказалось, что было убито еще два капрала таким же зверским способом, как и Доджич.
Партизаны в гневе перебили всех овчарок и еще тех солдат, что присматривали за ними; адъютантам явно благоприятствовали звезды, их оставили в живых. Начались волнения, которые, учитывая большое количество оружия и отваги, могли привести к самым плачевным последствиям. Был убит еще один капрал, которого подозревали в предательстве. Когда кровожадный гнев толпы был удовлетворен, в отряде созвали коло – что-то наподобие казачьего круга. На этом коло были казнены шесть провокаторов и избраны еще четыре новых капрала из самых кровожадных гайдуков. Новые командиры сразу же захватили власть и заковали в оковы Бояна с последним из оставшихся старых капралов, как хорватских шпионов.
Оставшись наедине, пленники стали думать, как им остаться в живых. Тогда Боян рассказал своему товарищу по несчастью, что он подлил в вино Марко не цианид, а концентрированный раствор дурмана колючего. Так велел ему полковник, который узнал от него о заговоре. Этот раствор был строго дозирован для того, чтобы Марко не умер, а лишь погрузился в глубокий летаргический сон. И что, возможно, он и умертвил своих капралов, отомстив за заговор и удовлетворив свою жажду крови. То есть таким образом он убил двух зайцев одним камнем, как по-настоящему гениальный преступник.
Капрал, услышав такие откровения, заскрежетал зубами и погрозил мусульманину кулаком. Опешив от неожиданного признания и потеряв голову от лютого гнева, капрал решил использовать ситуацию в свою пользу, оглушил Бояна и позвал охрану. Однако новые военачальники, приняв к сведению информацию о заговоре с отравлением, совершенно проигнорировали Бояново сообщение о летаргическом сне и мести Савановича. Они расстреляли капрала на месте, совершенно в гайдукском стиле, безжалостно, с детской невинной простотой. Затем выпили черногорской лозы и послали за Бояном. Теперь у них было обоснование собственной власти – восстановление справедливости, месть за отравление Савановича.
Хитрый мусульманин отказался от прощальной рюмки раки и попросил гайдуков о другом последнем желании: он хотел рассказать историю.
Охмелевшие и подобревшие гайдуки рассмеялись и благосклонно восприняли просьбу Бояна. Тогда он не спеша, стараясь заинтриговать новых капралов, рассказал всю историю от начала до конца, стараясь удержать их в благодушном настроении как можно дольше. Это ему почти удалось.
После его необычного рассказа, объясняющего странные явления последних дней, мнения капралов разделились: одни хотели его тут же пристрелить, другие решили пойти на могилу Савановича и посмотреть на тело, а уже потом уничтожить Бояна, осмелившегося насмеяться над смертью прославленного командира Марко.
Подойдя к могиле, они увидели, что земля на ней совершенно свежая и переворошенная, как будто ее совсем недавно раскопали. Гайдуки приказали солдатам вновь раскопать могилу и с нескрываемым удивлением обнаружили, что тело Савановича и в самом деле пропало. Удивление быстро сменилось гневом.
Бояна тут же, с раздраженными криками, расстреляли, а тело бросили в эту же могилу. Ее наспех засыпали на глазах у изумленных партизан. Затем капралы плюнули на могильный холмик, теперь уже Бояна, и на скорую руку решили снова созвать коло, чтобы выбрать на нем великого командира, равного доблестью и отвагой самому Марко Савановичу. А разобраться с загадочными смертями капралов и пропажей тела их предводителя решили потом.
Каждый из четырех капралов-гайдуков хотел быть первым, и никто не желал подчиняться другому. И у каждого из них было много сторонников в отряде. В воздухе сгущалось напряжение. Коло собралось на следующий день у большого дуба. Партизаны стекались туда безо всякого огнестрельного оружия, чтобы предотвратить кровопролитие, правда, никто не сможет заставить гайдука расстаться с ножом. Чтобы не затягивать выбор командира, партизанам сразу же сообщили о главной цели: необходимо избрать нового военачальника для того, чтобы наказать виновных и восстановить порядок и справедливость. Солдаты стали выкрикивать фамилии своих кандидатов, но всем было ясно, что достичь единства в этом вопросе будет очень сложно. Начались споры и небольшие потасовки, пока в тумане гула и споров не раздался мощный крик, который, как тогда всем показалось, потряс основы вселенной:
– Саванович!!!
От этого крика время словно остановилось. Всякие споры утихли, мускулистые усатые капралы прекратили битву за власть и присмирели. Само звучание этой фамилии звучало магически, это имя вгоняло людей в замогильный холод тартара. В ущелье воцарилась тишина как в средневековом монастыре. Все осторожно посмотрели в центр толпы, откуда раздался этот крик. И вот из самой людской гущи, как из лесной чащобы, вышел дикий зверь Марко. Все буквально онемели от изумления и ужаса. Марко был бледен, словно смерть, его глаза искрились от ненависти, казалось, что она жжет его изнутри, как языки неугасаемого адского пламени. Его волосы были всклокоченными, в кудрях застряли маленькие комья земли. Но, несмотря на грязь и кровь на лице, руках и одежде, весь его вид был грозным и даже величественным.
Марко подошел к большому дубу и, не говоря ни слова, сел в кресло командира. Солнце уже вышло, но тень дуба покрывала поляну полностью, казалось, что партизаны находятся в непролазных тропических джунглях, куда свет заглядывает лишь изредка. По одному преданию, этот дуб был настолько старым, что под ним останавливался обедать сам император Константин Великий. Его ствол могли обхватить только девять взрослых мужчин. Это был древний дуб, у него даже было имя: Душан. Непонятно, почему дубу дали человеческое имя, и никто не знал, кто «окрестил» дерево. Но должна же быть всему этому какая-то причина?
Через какое-то время люди стали выходить из-под власти зловещего гипноза и в толпе послышались приветственные вопли. Люди благодарили провидение за то, что оно вернуло им Савановича. И правда, не вернись он, партизаны могли бы перерезать друг друга. Марко сразу же приказал повесить всех четырех гайдуков на раскидистых ветвях Душана. Это приказание было выполнено незамедлительно, гайдуки даже не препятствовали совершению собственной казни. Злобные усатые богатыри, которые могли вырвать из груди человеческое сердце, приняли смерть, как кроткие агнцы, ведомые на заклание.
