Страшные рассказы об ударной силе гранаты «Ф-1» сильно преувеличены. Я лично знаю случай, когда граната взорвалась в башне танка, много чего посекла осколками, но никого из экипажа не задела, только стрелку-наводчику оторвало осколком каблук.
Чтобы Сереже Логунову не отрываться от управления автожиром, потому что в данном случае он наводил нас на цель, я взял у него две его гранаты. Уложил у себя на коленях.
– Готовьсь! – скомандовал старший лейтенант Логунов и выключил маршевый двигатель «Егеря». Автожир задрал нос, потерял скорость и стал плавно снижаться.
Пора было работать…
Я сначала дал сигнал фонариком себе за спину, а потом сорвал кольца поочередно с двух гранат. Гранаты держал в обеих руках. Сам прикидывал, сколько пролетит граната по инерции. И левой рукой, добавляя им скорость, бросал гранаты в сторону дороги. К двум первым добавил третью. После чего Логунов сразу включил маршевый двигатель, и автожир стремительно стал набирать скорость.
Одновременно внизу раздалось пять взрывов – значит, старший лейтенант Аграриев мой сигнал увидел и метнул гранаты куда следовало. Ему было удобнее бросать, не нужно было тянуться за дверцу. А машины на дороге были хорошо видны все, кроме первой, у которой уже погас свет вследствие пробитого мощной пулей аккумулятора.
Сначала, как и полагается, мы увидели только свет вспышек, а потом донесся грохот взрывов. Рвались гранаты как раз над тесно стоящими автомобилями. Глазомер нас не подвел. Рассчет был точным.
Мы стремительно удалялись, набирая высоту. Я поднял к глазам бинокль. Осколки пяти гранат, насколько я видел в тепловизор, сильно изуродовали машины, прошив их крыши. Металл столкнулся с металлом, в результате этого выделилось тепло, которое и уловил своей микроболометрической матрицей тепловизор. Осколки сыпались на людей и машины, как дождь, но, естественно, не с такой интенсивностью, хотя и с несравненно большей скоростью и силой. Три человека в результате лежали на дороге, распластав руки, один лежал на боку, неестественно вывернув шею, словно осколком, как кулаком, ему сломало четвертый позвонок. Один стоял на четвереньках и держался двумя руками за голову, за самое темечко, тоже, видимо, пробитое осколком. Если он и жилец, то уж точно не боец.
Пять гранат – пять человек выведено из строя. Это как минимум. Вполне вероятно, что, пробив крышу автомобиля, осколки кого-то и внутри задели. На крыше металл слабый, а ударная сила осколков гранаты «Ф-1» значительная.
Но самое главное – это эффект неожиданности, непонимания, который должен был испугать и остановить этих парней, не позволить им ехать дальше. Их убивало, они несли потери. Но не понимали, отчего, от какого оружия. О применении против них авиации они даже подумать не могли. А о такой малой авиации, что использовалась нами, – тем более авиации, способной подлетать и скрыться без звука.
Мы были уже далеко, мне стало неудобно поворачиваться, чтобы вести наблюдение. Последнее, что я видел, это момент, когда из микроавтобуса, идущего последним, вышел человек и ногой брезгливо столкнул с дороги того, что стоял на четвереньках. И тут же резко махнул рукой, что-то приказывая. Мне показалось, что в руках у этого человека был автомат, а сам он был в мундире – военном или в прокурорском, а может быть, в полицейском. За ним из микроавтобуса вышли еще трое с автоматами. Это точно были менты. Значит, все-таки они присутствовали в этой компании…
* * *
Автожир начал резко снижаться. Я посмотрел в навигатор своего планшетника, которым сейчас пользовался старший лейтенант Логунов. Мы приближались к заветной проселочной дороге. Когда длинная стрелка альтиметра, показывающая высоту в сотнях метров, прочно встала на двенадцатичасовую отметку, иначе говоря, на ноль, я понял, что до земли осталось меньше ста метров и следить за снижением теперь следовало уже визуально.
Сережа включил фары, которые светили вперед и вниз. Это позволяло различать дорогу, идущую через лес. Маршевый двигатель был уже выключен, отчего «Егерь» задрал нос и цеплялся за воздух вертолетным винтом, работающим в режиме авторотации. Посадка на дорогу прошла в штатном режиме – дорога это позволяла. Только пыли мы подняли много. Я дождался, пока она осядет, чтобы покинуть кабину. А когда покинул, рядом с моей дверцей уже стоял старший лейтенант Аграриев. Он оказался здесь так неожиданно, что я даже пистолет-пулемет вскинул, но, слава богу, выстрелить не успел.
– Не пугай меня так, командир, – только и сказал Анатолий и пальцем отвел в сторону ствол. – А то я могу подумать, что ты с нашим полковником связывался…
– Каким образом? – поинтересовался я, показывая на свой отключенный коммуникатор.
– Из нас троих рабочая трубка только у тебя одного осталась. Можешь и связаться…
– Не могу. Возможность имею, но не могу. Мы с ней по разным правилам играем, хотя и в одну и ту же игру. И потому нам трудно друг друга понять.
Аграриев не стал развивать эту больную тему. Тем более что Сережа Логунов уже покинул кабину и показал направление, куда следовало затолкать «Егерь».
– А что, своим ходом не можешь? – спросил Аграриев.
– Своим ходом в темноте можно не туда въехать. У автожира скорость не регулируется. В темноте это опасно.
Фары были уже выключены. Мы подсветили фонариками направление, убедились, что деревьев на пути нет, и легко затолкали машину в кусты. После чего накрыли ее полотном и маскировочной сеткой.
– От любопытных трактористов… – объяснил Логунов. – На ночь скроем, а со светом, надеюсь, уже вернемся.
– Взлететь здесь сможешь? – спросил Аграриев.
– Я по карте смотрел. Прямой участок дороги на сто семнадцать метров. Без проблем…
Оставляя «Егерь» без присмотра, мы рисковали малым. Все равно его предстояло вскоре бросить. Возможно, утопить в реке, чтобы следов не осталось. Возможно, спрятать у кого-то во дворе или в сарае – это лучший вариант. Возможно, передать для использования в десятую бригаду спецназа ГРУ. Если, конечно, комбат Оглоблин решится взять такую заметную вещь без постановки на баланс. Но свои вещи мы не решились оставить в «Егере» даже на короткое время. Впрочем, вещей у нас было немного.
Собрались мы быстро. Мы всегда собираемся быстро. Выступили в сторону асфальтированной дороги, а потом двинулись рядом с ней, чтобы случайно не попасть в свет фар некстати появившейся машины. Но дорога в эти ночные часы была пустынна, если не считать ту небольшую автоколонну, что ждала нас впереди. Но она, кажется, застряла надолго.
Я дважды сверялся с навигатором и дважды срезал углы, проходя прямиком через лес. Так сокращал путь. Особенно на самом последнем участке, когда пришлось сначала через горку перейти, а потом и ручей с небольшим, метровой величины и метровой же ширины, водопадом миновать. Но ориентацию не потерял и точно вывел свою группу к нужному участку дороги. Не по дороге вывел, а сбоку, через лес. И обращенной за спину ладонью остановил старших лейтенантов, собираясь рассмотреть, что там, на дороге, делается.
