Сережа выпрыгнул из кабины, шагнул навстречу хозяевам, протягивая руку. Лицо встречающего нас человека расслабилось. Рукопожатие было искренним.
– Не приехали? – спросил Сережа. – И не приедут…
– Почему не приедут? – раздался за воротами сухой и властный голос. – Приедут, и еще не раз, но нарвутся на то же самое. Они не привыкли получать отказы, но придется привыкать.
– Вот потому и не приедут… Боятся отпора… И авторитет твой сработал!
Из калитки вышел спокойный немолодой и полностью седой человек. Такой же худощавый и жилистый, как Кот, но имеющий более жесткий и властный взгляд. Взгляд, не признающий унижения. Я без труда догадался, что это и есть Суббота – «смотрящий» Туапсинского района.
Мы внутри группы заранее не договаривались хранить тайну побоища на дороге. Это казалось мне естественной необходимостью. Я сначала даже подумал, что ошибся в Логунове, и он, расслабившись, начнет рассказывать. Но он же профессиональный военный разведчик, который не говорит лишнего. И здесь должны играть свою роль две причины. Первая, и основная – ни к чему посторонним людям знать, кто сотворил все то, что произошло на дороге. На нас и без того понавешали много разного, в чем мы и не виноваты вовсе. И лишний груз нам на свои плечи брать не следует. Даже если мы сами этот груз создали. А разговоры обязательно пойдут. Здесь же, на хуторе, много людей, не имеющих отношения ни к «зоне», ни к спецназу ГРУ. Те же рабочие с фермы… А людям свойственно делиться информацией, которой не обладают другие. Это их над другими вроде бы как приподнимает. Мне такое положение казалось естественным и понятным, и я считал, что понятно оно должно быть всем в группе.
Вторая причина. Это дело обязательно вывело бы наших преследователей на наш след. И подтвердилось бы, что мы ищем контакты с десятой бригадой спецназа. Она же квартирует всего в двадцати пяти километрах от Горячего Ключа. С кем мы там могли поддерживать контакты? Только с новоиспеченным подполковником Оглоблиным. То есть, рассказывая о своих делах на хуторе, мы подставляли бы тем самым Николая Михайловича. И чтобы каким-то образом воздействовать на нового комбата, могли бы припомнить историю моего освобождения из автозака в Дагестане. Тогда угроза нависла бы и еще над двумя людьми: старшим сержантом Сережей Горюновым и сержантом Колей Лаптевым, которые тоже принимали участие в моем освобождении.
А дальше история раскручивалась бы по иной траектории. Моих старших лейтенантов отправили бы назад в «зону», и скорее всего вместе с Субботой и Котом, которые, пусть и не участвовали в побоище на дороге, тем не менее инициировали его.
Думаю, самому Субботе, как и нам, такое развитие событий было не по душе. И потому я только порадовался немногословности старшего лейтенанта Логунова…
Эпилог
Чтобы скрыть от хозяев хутора и их помощников настоящее положение вещей, нам потребовалось проявить настоящие актерские таланты. То есть устроиться отдыхать, поскольку бессонная ночь и нервное напряжение боя вызвали усталость организма, и никто не знает, когда нам потребуются силы, а, значит, восстановить их необходимо. И сделать это требовалось так, чтобы показать свою готовность к встрече с противником. При этом мы знали, что противник не появится, и не должны были своего знания выдать. При этом были опасения, что бойцам спецназа ГРУ, что прибыли на место, был дан и адрес, по которому менты и бандиты следовали, значит, их можно было ожидать на хуторе. А для такой встречи необходимо было спрятать оружие так, чтобы его даже спецназовцы найти не смогли.
В первую очередь мы закатили во двор «Егерь». Суббота выкатил из старого сарая с провисающей крышей мотоцикл «Урал» с коляской. Этот сарай он предоставил автожиру как временное место стоянки. Машина «смотрящего» стояла в расположенном рядом металлическом гараже. В гараж «Егерь» мог не поместиться. То есть внутри места было достаточно, но ворота были слишком низки. Старший лейтенант Логунов подтвердил это:
– Здесь от силы высота два двадцать. А у «Егеря» три метра вместе с ротором и винтом. Демонтировать винт несложно, но снимать ротор я не берусь. Вернее, снять-то я смогу, но вот правильно поставить назад – сомневаюсь.
Хватило и сарая.
– Здесь раньше колесный трактор стоял. Он высокий… – подтвердил Кот, избегая смотреть мне, как и старшим лейтенантам, в глаза. – Под него сарай и строили.
Чтобы не толкать «Егерь» сразу, не зная, пройдет ли он в ворота, Анатолий Аграриев шестом измерил высоту ворот. Сравнил с автожиром.
– Поместится…
Второй сарай располагался рядом. Он был решетчатым. Там хранились дрова. Решетчатые стены для того и делаются, чтобы дрова продувало ветром и они не гнили.
По другую сторону от большого деревянного дома стоял еще один сарай. Суббота спросил:
– На сеновале будете отсыпаться или в доме?
Старшие лейтенанты посмотрели на меня, словно спрашивая разрешения.
– На сеновале, – решил я.
Решение обосновывать не пришлось. Местных оно не интересовало, а старшие лейтенанты и сами понимали, что если кто-то приедет по нашу душу, то сразу попытается пройти к дому. А мы окажемся в тылу приехавших.
Мы заглянули в сарай, нашли его вполне приемлемым для отдыха. Сена было много, пахло оно приятной свежестью. Но под сеновал была отведена только половина сарая. Вторая половина, отгороженная не достающей до жидкого дощатого потолка деревянной перегородкой, была отдана трем коровам и молодому бычку. Это я увидел, забравшись наверх и посмотрев за перегородку.
Оставалось решить вопрос с оружием. Коротко переговорив со старшими лейтенантами, я решил, что пистолеты мы оставим при себе. А под пистолеты-пулеметы по совету Кота мы стали готовить под стеной тайник. Вырыли длинную яму, выложили землю сеном, вниз устроили кейс со снайперской винтовкой, а на него сложили свои пистолеты-пулеметы и запасные магазины к ним. Сережа Логунов не забыл туда же ссыпать и все патроны от своей винтовки, что раньше пересыпал из жестянки в карманы.
После этого Кот принес доски, мы накрыли тайник, присыпали его сверху землей и забросали сеном. Логунов устроился спать рядом, никому не доверяя место рядом со своей винтовкой, с которой он как будто сдружился. Анатолий Аграриев лег у другой стены, я, как командир, посередине. Перед этим мы дружно отказались от завтрака, но не отказались от молока, которое в трехлитровой банке принесла нам женщина, отложившая на время свой лук и стрелы.
– Туалет по другую сторону дома, в огороде, – предупредила она и ушла, оставив банку, которую мы сразу не осилили.
Наши организмы легче переносят привычное обезвоживание, чем избыток жидкости.
– Отбой! – скомандовал я и откинулся на сено, потом повернулся на бок, потому что спать на спине не приучен. Спящие на спине часто храпят, а храпящих бойцов в спецназе не держат.
Уснули мы почти сразу, словно провалились куда-то. По крайней мере, именно так уснул я. Думаю, и бойцы моей группы тоже чувствовали усталость. Я проснулся, когда заскрипела дверь сарая. Внутрь заглянул Кот. Но голос женщины, с которой мы еще, видимо, не общались, сказал с местным акцентом:
