Не успела Таня раскурить сигарету, как на террасе появился Глеб Захарович. Одет он был в домашнее, однако все вещи на нем выглядели дорого и элегантно: кремового цвета льняные брюки, рубашка в тон, сандалии крокодиловой кожи на босу ногу. Такой ухоженный, словно с глянцевой картинки. С ума сойти, он даже, кажется, за ногтями на ногах следит: педикюр делает.
– Закончили свою трудовую вахту? – светски спросила Татьяна.
– Нет, – усмехнулся Глеб Захарович, опускаясь в соседнее кресло. – Просто небольшой перерыв.
Таня автоматически взглянула на часы: время – начало двенадцатого. Так она и поверила, что в глухой ночи можно работать! Никакой мозг, даже ее собственный, светлый, ближе к полуночи уже не соображает. Так что, похоже, врет ей миллионер. Прикидывается, будто он не богач-бездельник, а честный трудяга.
– И над чем же вы сейчас работаете? – не без иронии поинтересовалась она.
– Бизнес, – пожал плечами Глеб Захарович.
– Ну, это не ответ, – хмыкнула Таня.
– Завтра французы приезжают, – спокойно пояснил миллионер. – Будем соглашение о намерениях подписывать. А я до сих пор не определился, что конкретно могу им предложить.
– Будто ваш отдел маркетинга все заранее не просчитал, – усмехнулась Татьяна.
Она была крайне недовольна. Тем, что Глеб Захарович нарушил ее долгожданное уединение с не менее долгожданной сигареткой. Тем, что выглядит он, несмотря на поздний час, словно иллюстрация к статье о здоровом образе жизни в «FHM» (сама же Таня, себе-то уж можно признаться, так устала, что сейчас только для фотосессии в «Крестьянке» и годилась). Ну, а главное, что ее возмущало, – в присутствии Пастухова она теряла контроль над собой: «Чего, интересно, я к нему цепляюсь? Придираюсь? Спорю? Подкалываю?»
– Давайте не будем в такое время говорить о делах, – миролюбиво предложил Пастухов.
– И о чем же нам с вами тогда разговаривать? – с вызовом поинтересовалась она.
«Ну вот опять: чего, спрашивается, я петушусь?!»
– О том, например, что я впервые встречаю такую девушку, как вы, – серьезно ответствовал Глеб Захарович.
– Да? И чем же я вам так глянулась? – иронически спросила Татьяна.
Ждала, признаться, потока привычных комплиментов. О том, что она – необычайное и редкое сочетание ума с красотой. Плюс драгоценнейший теннисный талант. Но миллионер опять ее удивил, ответил неожиданно:
– Вы разбираетесь в людях.
Встретил недоумевающий Танин взгляд и пояснил:
– И я очень рад, что в сложной ситуации вы позвонили именно мне.
– Да ладно, какая там сложная ситуация? – усмехнулась Татьяна. – Я просто ваш Костров рекламирую.
Теперь уж пришел черед Пастухова глядеть удивленно, и она, выдержав паузу, пояснила:
– Сами ж видите: ко мне отчим приехал. Меня повидать, с вашим городом познакомиться. Ну я и решила его впечатлить. Продемонстрировать, как лихо живут иные костровцы, – Таня пренебрежительно махнула рукой в сторону роскошного вида с веранды – на ухоженный сад и сонный Танаис.
– Валерию Петровичу здесь нравится? – заботливо поинтересовался Пастухов.
– О да. Он в экстазе, – фыркнула Садовникова.
– Тогда нужно будет ему экскурсию устроить, – заявил Глеб Захарович. – По нашим достопримечательностям.
– Нет уж. Хватит с нас ваших достопримечательностей, – отрезала Татьяна.
Признаться, она начала уставать – никогда не любила говорить одно, а думать при этом совсем другое. На работе уж, ничего не поделаешь, кривить душой приходилось. Но в свободное время – увольте.
И она выпалила:
– А вот я, Глеб Захарович, от вашего Кострова совсем не в восторге.
– Климат не нравится? – прищурился на нее миллионер.
– Нет. Люди, – отрубила она. Секунду подумала и неохотно прибавила: – Не все, конечно… Но отдельные гады тут просто редкостные.
– Говорите, кто вас обидел, – тут же потребовал Пастухов. И заверил: – Городские гады у меня все под контролем.
– Так уж и все? – хмыкнула Татьяна.
– Давайте проверим, – предложил Пастухов.
В конце концов, что она теряет?
– Комков. Знаете такого?
– Знаю, – поморщился Глеб Захарович. – Деятель из местного УВД. Редкостная, не буду врать, сволочь. Что прикажете с ним сделать?
– Голову ему оторвать, – тоном королевы повелела Татьяна.
– Будет исполнено, – спокойно кивнул Пастухов.
– Вообще-то, это просто цитата. Из «Мастера и Маргариты», – на всякий случай сообщила Садовникова.
– Нет уж, Татьяна Валерьевна, задний ход давать поздно, – покачал головой миллионер. – И приказ ваш обратной силы теперь не имеет.
– На самом деле, что ли, оторвете? – усмехнулась Таня. (Она еле удерживалась, чтобы не попросить Пастухова – чтоб вместе с головой Комкову оторвали кое-что еще.)
– Разумеется, – подтвердил миллионер.
Глаза его улыбались и смотрели, что особенно обидно, снисходительно. По-отечески.
– Крепкий же вы орешек, – пробормотала Татьяна. И пообещала: – Но я вас все равно раскушу.
– И не надейтесь, – надменно усмехнулся Пастухов. А дальше и вовсе выдал – феминистки бы растерзали: – Женский мозг тут не справится.
Вот это наглость! Или, что скорее, он намеренно ее дразнит? Выводит из равновесия? Ну, в таком случае, нужно вывести из равновесия его самого.
– А сколько у вас, Глеб Захарович, было жен? – елейным тоном поинтересовалась Татьяна.
Милое дело для любых переговоров – резко сменить тему. Но Пастухов, ясное дело, переговорщиком оказался опытным. И не смутился совершенно. Спокойно, даже равнодушно ответил:
– Одна.
Странно.
– И где она сейчас?
– В Австралии живет.
– Да?.. – Таня задумалась, как бы ловчей сформулировать следующий вопрос – под насмешливым взглядом миллионера сделать это было непросто. – Сбежала от вас, что ли?
– Сбежала, – подтвердил Пастухов.
– Вы ее допекли, – констатировала Татьяна.
– Возможно, – не стал спорить миллионер. – Но она сказала, что просто влюбилась. – Он презрительно усмехнулся: – В какого-то австралийского фермера. И я их любви мешать, разумеется, не стал.
– Благородно, – оценила Садовникова.
– Так что я, Танечка, человек свободный и вольный. И с полным правом могу просить вас…
Татьяна обратилась в слух.
Вдруг Глеб Захарович прервался на полуслове и нахмурился, вслушиваясь в полутьму за каменной балюстрадой. Тане тоже показалось, что со стороны въездных ворот донеслась пара странных хлопков. А через секунду она увидела, как в полутьме сада, скупо освещенного редкими фонарями, прямо по направлению к ним движутся четыре черные фигуры. Они приближались очень быстро, едва ли не бегом. Лица людей были скрыты под масками, в руках – пистолеты.
