– А я и не собираюсь ничего доказывать. В суде. Достаточно изложить факты о том, какую вы готовили подставу, одному человеку, и уж он-то не пощадит вас. Вот. Здесь записано признание, которое вы фактически только что сделали.
И Валерий Петрович достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный диктофон. Перемотал, нажал кнопочку. Из аппарата донесся высокомерный голос Пастухова: «Люди с моими деньгами в тюрьме не сидят».
– Кому ж вы, – усмехнулся ГЗ, – собрались предъявлять эту запись? Генеральному прокурору?
– Зачем? Догаеву.
– Догаеву?! Вы же сказали, что он убит.
– Я? – издевательски удивился отчим. – Я это сказал? Должно быть, оговорился. Я имел в виду: он захвачен. Да, его взяли ребята из спецназа. Сегодня же они должны этапировать его в Москву. Но… Всякое бывает. Может быть, его выпустят. Или он, допустим, сбежит из-под стражи. Или просто отправит своим родственникам и кунакам на волю маляву, где в красках опишет вашу, Пастухов, роль в этой истории. И тогда… Тогда я за вашу жизнь не дам и ломаного гроша.
Глеб Захарович побледнел.
– Грязный провокатор, – процедил он.
– Нет чтобы мне спасибо сказать, – усмехнулся отчим. – Ведь я готов сделать так, чтобы Догаева упрятали как можно дальше, а его многочисленное семейство не узнало о вашей подлой роли в его судьбе. Но за это вы должны рассказать все, что знаете о вывезенном с вашей фабрики бактериологическом оружии.
– О чем?! – вытаращил глаза ГЗ. Тане даже показалось, что он до чрезвычайности удивлен.
Глава 15
Москва, Лубянка
Генерал положил трубку. Жилин вопросительно смотрел на него, но лицо замдиректора по-прежнему ничего не выражало: ни огорчения, ни радости, одну только усталость.
Генерал молча встал из-за стола. Открыл встроенный в деревянную панель шкафчик, достал бутылку коньяку, налил себе полстакана. С чувством произнес: «Спасибо тебе, Пресвятая Богородица», истово перекрестился и махнул коньяк.
– Что?! – догадываясь, о чем сообщили генералу, но еще не веря своему счастью, выдохнул Жилин.
– Обошлось, – ликующим тоном раздельно проговорил генерал. – Нет в воде ничего. Никакой сибирской язвы. Мне звонили с юга, из лаборатории. Обошлось. Живем.
– Будем перепроверять?
– Будем! Конечно же, будем! Давай, поручи кавторангу Пушкову: пусть еще одну пробу возьмет. И успокой его. Пусть за своих людей порадуется. И за себя. Жить они будут. Да и мы все – тоже. Если, конечно, – генерал хмыкнул, – мне сейчас президент башку не снесет – за то, что панику раньше времени развел.
И он взялся за трубку «кремлевки».
Костров
Зазвонил лежащий на столе Танин телефон. Она схватила трубку, сказала: «Алло!» – и услышала голос Ибрагимова:
– У меня срочное сообщение для Ходасевича.
Она тут же передала свою трубку отчиму. Тот с непроницаемым лицом выслушал, что сказал ему коллега, бросил: «Я понял тебя», – и нажал «отбой».
– Итак, – светски улыбнулся полковнику Глеб Захарович (он уже совершенно овладел собой), – насколько я понимаю, вы предлагаете мне сделку. Или нет?
– Да, вы правы, предлагаю, – кивнул Валерий Петрович.
– Каковы условия?
– Во-первых, мы не выдвигаем против вас никаких официальных обвинений. И, во-вторых, мы не оповещаем Догаева и его сообщников о вашей подлинной роли в этом деле. Более того, мы делаем все от нас зависящее, чтобы ни он сам, ни его приспешники ни о чем не узнали.
– А что взамен?
– Вы, здесь и сейчас, расскажете мне, кто, кроме Догаева, замешан в торговлю оружием. И, самое главное, укажете, где находятся настоящие бомбы.
– А гарантии?
– Мое слово.
– Слово чекиста, – скривился ГЗ, – ничего не стоит.
– В таком случае ждите: я устрою вам очную ставку с Догаевым. Интересно будет на вас обоих посмотреть. И послушать, что он вам скажет.
– Вы, полковник, выкручиваете мне руки.
– Именно.
– Ваш отчим упорный человек, – заметил, апеллируя к Тане, Глеб Захарович.
– А мы оба упорные, – усмехнулась она.
– По-моему, вам лучше быть посговорчивей, – довольно индифферентно заметил Ходасевич. – На вас ведь, Пастухов, запросто можно повесить соучастие в похищении людей, пособничество в терроризме, участие в деятельности незаконных бандформирований. И никакие ваши денежки, никакие адвокаты, Резники с Кучеренами, вам не помогут. У нас, знаете ли, в конторе прокуроры и следователи тоже не лыком шиты.
– Хорошо, я расскажу. Но не потому, что вас испугался, а потому, что дело все равно выплыло наружу, какой теперь смысл скрывать.
– Очень разумная мысль. Я выслушаю вас внимательно.
– Началась история с того, что на меня около полугода назад вышел Догаев. Мы с ним были немного знакомы – все здесь, в провинции, слегка знакомы. Но по делам мы с Виленом Мовсаровичем никогда не пересекались. Я не лез в его темные аферы, а он, слава богу, обходил стороной мой бизнес. И вот он сам вдруг позвонил мне и попросил о срочной и конфиденциальной встрече. Такому влиятельному человеку не принято отказывать, как бы я к нему ни относился. Поэтому мы тем же вечером встретились – на его территории, в одном из чеченских кабаков. И тут Вилен рассказал мне удивительное. Оказывается, у него появилась информация, что на территории моей фабрики хранится всеми забытое бактериологическое оружие: пять бомб образца пятидесятых годов со спорами сибирской язвы.
– Откуда он получил данную информацию?
– Я спросил его. Догаев не стал скрывать. Оказывается, его лично провел на мою фабрику, продемонстрировал бомбы и даже предложил их купить один товарищ, небезызвестный Татьяне Валерьевне, а именно: ее сотрудник Эрнест Максимович Черединский…
– Черединский?! – не смогла удержаться от удивленного восклицания Таня. – Этот гриб? А он-то здесь при чем?!
– Вот слушайте. С год назад этот хорек Черединский подрядился написать для меня книгу о нашем замечательном предприятии. Долго уговаривал, ныл, унижался. Я в конце концов согласился. Пять тысяч баксов, что он просил за работу, не деньги. Зато полезная вещь: полку в кабинете украшать, нужным людям дарить, передовиков награждать… Дал я этому Эрнесту аванс. Распорядился, чтобы его всюду пускали, в том числе и в архив, пояснения по всем вопросам давали… Вот он и нарыл в заводском архиве, в груде бумаг, которые к уничтожению еще лет пятьдесят назад приготовили, да почему-то не сожгли, подробнейшую информацию о том, как фабрика во время оно производила химическое и бактериологическое оружие. А потом Эрнестик стал всюду по предприятию лазить, вынюхивать, выспрашивать – и обнаружил на территории заброшенный, неприметный склад, на котором хранились бомбы, начиненные спорами сибирской язвы…
