И перешел из ведущих в замыкающие, чтобы проследить за переходом взвода. Если кто-то оставит отпечаток, замкомвзвода след уничтожит. Это его обычная работа, которую старший сержант выполнял всегда с присущей ему аккуратностью и старательностью.
Меня тем временем интересовало, что происходит у бандитов.
– Борт «двести тридцать два», что там у вас? Есть новости?
Подполковник Фанфарников отозвался не сразу, видимо, менял шлем:
– Была бы ясность, я бы сообщил. Пока они совещаются, куда двигаться. Никак решить не могут. Стоят небольшими группами, чтобы их снова ракетами не накрыли. Но мы все равно накроем. Мы присматриваем за ними издали. Поочередно в воздухе висим. Керосин экономим. Я сейчас на посадку пойду, наблюдать будет борт «четыреста шестнадцать». С ним, старлей, общайся.
– Понял, товарищ подполковник…
Как-то странно было разговаривать то с одним командиром экипажа, то с другим, не зная даже званий и фамилий штурманов-операторов «Ночных охотников», хотя они выполняли ту же самую работу, поддерживая нас. Но на каждый экипаж было выделено только по одному шлему от «Ратника», и даже для переговоров внутри экипажа пилоты меняли, видимо, на голове шлемы. Это, как я считал, основное неудобство шлема от «Ратника» – невозможность подключения к внешним системам связи.
Помнится, когда экипировку «Ратник» еще только испытывали, я написал об этом неудобстве в своем заключении, когда ехал в боевой машине пехоты и не имел возможности общаться ни с механиком-водителем, ни с оператором-наводчиком. Чуть позже через штаб батальона мне передали официальный письменный ответ от разработчиков, в котором меня благодарили за подробный анализ экипировки и сообщали, что подключение шлема «Ратника» к внешним системам связи пока невозможно, поскольку коммуникатор «Стрелец» осуществляет внутреннее шифрование всех переговоров, а внешние органы связи не имеют возможности для шифрования в той же системе. И давался совет. В моей ситуации было легче выделить запасной шлем и коммуникатор механику-водителю, чем разрабатывать новое дешифрующее устройство для механика-водителя или оператора-наводчика. Сама разработка достаточно дорогая, и не всегда необходима, и потому имеет длительную окупаемость. Но в дальнейшем, по мере развития и совершенствования экипировки, возможно, будет разработана новая система связи.
Ответ меня не устроил. Подумалось, что к моменту разработки новой системы коммуникации я лично уже буду в таком возрасте, что у меня не будет необходимости подобную связь осуществлять. Однако новая система может понадобиться моим последователям, и это слегка утешало. Но пока шлемы входили только в полный комплект экипировки и не поставлялись отдельно, и потому с ними рекомендовалось обходиться аккуратно, не терять и не ломать.
Даже для осуществления связи с авиа-ционным сопровождением пилотам вертолетов выдавались целые комплекты, а не одни шлемы. Хотя наши комплекты пилотам были не нужны, они предпочитали собственные функционально удобные комбинезоны и из всей системы экипировки «Ратник» использовали только коммуникатор «Стрелец», шлем и аккумуляторы. Все остальное лежало мертвым грузом. При этом в сводном отряде спецназа экономили комплекты и на экипаж вертолета выделяли только по одному, для командира, который и поддерживал связь с землей.
Удовлетворившись тем, что время у нас еще есть и бандиты с места не двинулись, мы продолжили движение. И вышли к месту, которое я выбрал на карте. Это было, пожалуй, единственное более-менее открытое пространство на всей тропе. Рядом было минимальное количество скал. И то с одной, с правой, стороны. Слева был крутой обрыв, высотой в тридцать с небольшим метров. Впереди тропа поворачивала за высокую монолитную стену, за которую сначала зайдут, как и полагается, разведчики банды, чтобы определить безопасность передвижения, и только потом двинутся остальные.
Но перед стеной открытое пространство составляло семьдесят пять метров в длину и сорок с небольшим метров в ширину, если не обманывал мой дальномер. Это и было место, где все просматривается и где бандиты должны будут расслабиться, поскольку реальной опасности перед собой не увидят.
Сама стена впереди выглядела неприступной. Забраться на нее, казалось, было невозможно. Тем не менее так только казалось. Я не зря внимательно рассматривал карту – я нашел выход на стену. Конечно, для этого придется совершить марш-бросок в пять с лишним километров сначала в один конец, потом повернуть и одолеть эти километры в обратную сторону поверху. Но для тренированных бойцов это не слишком сложная дистанция, справиться с ней можно быстро, как это умеют делать мои солдаты.
Для начала я послал на тропу сапера рядового Мукомохова, чтобы он поискал место, где можно выставить взрывное устройство. Любое – на его вкус. Сапер предложил задействовать солдат, чтобы натаскать камней и собрать неподалеку от тропы каменную горку, похожую на естественные остатки каменного языка, что время от времени сползают с гор вместе с весенними талыми водами. Тем более след от водяного потока на склоне и под ним оставался. Вода в горах часто ворочает камни, и сход селя никого не удивит. Под этим следом от водного потока, который мог бы походить на след настоящего селя, и остановился Мукомохов, показывая место.
Тяжести у нас во взводе не носят только снайперы и саперы, как раньше не носил взводный связист, чью должность убрали с внедрением оснастки «Ратник». И потому камней наносили очень быстро. Часть из них оказалась даже лишней, их выложили цепочкой вдоль следа от весеннего водного потока. Что-то даже в середину следа забросили для пущей наглядности. И так постарались, что каменная горка выглядела вполне естественной частью ландшафта.
Среди камней этой горки сапер и выставил мину МОН-50 с радиоуправляемым взрывателем, как я того потребовал. В нужный момент Мукомохов активирует взрыватель, и направленный взрыв пошлет осколки в сектор, равный пятидесяти четырем градусам, на дистанцию до пятидесяти метров. При этом, рассчитав уклон тропы и памятуя, что осколки летят на высоту от пятнадцати сантиметров до четырех метров, взводный сапер выставил мину так, чтобы осколки в виде шариков и роликов, которых в этой мине чуть больше пятисот, летели в нужном направлении и сметали с тропы все, что встретится на пути.
Место, где была выставлена мина, предполагало, что банда будет сметена под обрыв. Если, конечно, у осколков хватит ударной мощи свалить людей с ног. Это, как говорится, кому как повезет. Например, при попадании в бронежилет удар даже одного осколка будет такой силы, что в состоянии сбросить человека с тропы под обрыв. А таких осколков может быть несколько. А если осколок попадет в тело, то он просто разорвет его, моментально уничтожив человека.
Что лучше, первое или второе – дело вкуса. С одной стороны, при попадании осколка в бронежилет жизнь продлится на несколько секунд – до приземления под обрывом. С другой стороны, после приземления уже некому будет сменить штаны упавшему.
Но нас решение этого вопроса касалось мало. Главное было в том, чтобы вовремя активировать взрыватель. А для этого требовался хороший пункт наблюдения. Я подозвал к себе сапера, двух снайперов, старшего сержанта Кувалдина и еще трех бойцов, из которых два были вооружены ручными пулеметами. Раскрыл перед ними планшетник с картой и пальцем несколько раз ткнул в конкретные точки, между которыми сразу прошла соединительная линия. Я уже слышал о том, что в отдельных частях спецназа ГРУ получены солдатские планшетники, конечно, более упрощенные, чем офицерские, менее функциональные, тем не менее удобные. У нас таких пока не было. Приходилось рассчитывать на память солдат и сержантов.
