Лейтенант, командир взвода, которого мы сменили, перед отъездом выглядел, как мне показалось, слегка нервным. Но я его не знаю, и потому мне трудно судить – не исключаю, что он всегда такой. Но и взвод его, как мне показалось, выглядел не лучшим образом в отношении дисциплины. Впрочем, это впечатление тоже могло оказаться поверхностным.
Я свой взвод при любых обстоятельствах постараюсь не распустить. И потому я никогда не позволяю солдатам пропускать занятия с психологом. Конечно, занятия у нас не такие, как в знаменитом детском саду, где дети после встреч с психологом стали идеально послушными, только сильно вздрагивали при слове «электрошокер».
Психолог требовался для того, чтобы определить психическое состояние бойца. Если это состояние начинало «хромать», требовалась беседа уже с психотерапевтом, обеспечивающим нервную разгрузку всего за один сеанс суггестии
[9].
Офицерам пользоваться такими сеансами разрешалось только в крайнем случае, при совершенно расшатанной психике. Тому было естественное объяснение. Человек, часто попадающий под влияние гипнотизера, становится неустойчивым к чужому влиянию вообще. А для офицера спецназа ГРУ это считается недопустимым. Конечно, гипноз в процессе нашей подготовки использовался тоже, но только легкие его формы, когда, например, проходило обучение владению методом саморегуляции. Там не было необходимости в полном погружении в гипнотический сон. Более того, некоторые из нас на курсах повышения квалификации офицеров спецназа проходили специальный курс устойчивости и противостояния гипнотическому воздействию и воздействию с помощью различных психотропных препаратов из группы «сывороток правды».
Размышляя об этом, я продолжал движение позади младшего сержанта Питиримова и рядового Мукомохова, соблюдая дистанцию метров в двадцать. Это при передвижении ползком считается оптимальной дистанцией от идущего впереди сапера. При инициализации самодельного взрывного устройства поражающие элементы, как официально называются осколки, разлетаются под небольшим, нефиксированным и всегда разным углом от поверхности земли. И на такой дистанции осколки пролетают, как правило, над головой. Хуже бывает, если взрывное устройство расположено высоко и установлено так, чтобы осколки летели вниз. Тогда спрятаться от них трудно, если вообще возможно. Остается надеяться на свое везение. Но двадцатиметровая дистанция и в этом случае дает какую-то гарантию безопасности.
Чаще всего радиус разлета поражающих элементов в самодельных взрывных устройствах покрывает площадь в десять-пятнадцать метров. А все, что улетает дальше, уже теряет скорость и ударную силу.
Отставая от меня, как и полагается, на пять метров, один за другим передвигались с соблюдением дистанции бойцы второго отделения. Последним, как я знал, полз к цели второй взводный снайпер ефрейтор Толя Паровозников со своей винтовкой ВСК-94. Первый взводный снайпер сержант Георгий Ничеухин остался с первым отделением и будет занят на ликвидации первого часового. Его винтовка позволяет работать с дистанции более двух километров – DXL-4 «Севастополь», калибра 10,3х77 мм
[10]. Сам калибр почти противотанковый, никого не оставит в живых.
Выбравшись на открытое место, я не в прицел, как другие, а в свой командирский бинокль, снабженный тепловизором, стал рассматривать противоположную сторону ущелья. И сразу поймал в окуляр свечение за камнями. Это спрятались бойцы третьего отделения, пропуская к себе в тыл второго часового. Ждут, когда тому позвонят или он сам позвонит, чтобы доложить обстановку. Доклад, естественно, может быть только один – «все спокойно». Этот доклад будет приговором тому, кто его сделает. Захватывать кого-то в плен, чтобы возиться с ним, связывать, а потом еще и охранять, желающих во взводе обычно не находится. Бандит должен быть ликвидирован. И он будет ликвидирован любым доступным способом, и при этом без звука. Это можно было смело утверждать, основываясь на предыдущем опыте. Тем более что впереди идут бойцы контрактной службы, для которых эта командировка в «горячую точку» является далеко не первой.
Я наблюдал в бинокль и не видел ни одного человека – только легкое свечение над камнями. Оснастка «Ратник» хорошо скрывает тепло, оно исходит только от лиц солдат и от их неприкрытых рук.
Но вот вдалеке появилось свечение более яркое. Самого человека за камнями видно не было. Только тепло, от него исходящее, было несравнимо с тем, что исходило от солдат моего взвода. Часовой просто «сиял» в тепловизоре. А все оттого, что не имел костюма от экипировки «Ратник». Я много раз слышал, что бандиты устраивают настоящую охоту за каким-то новым видом оружия. Но еще не слышал, чтобы охота шла за костюмами. Впрочем, таких костюмов еще не имеет ни одна армия мира. Если, не приведи бог, случится сейчас какой-то международный конфликт, наши солдаты сразу получат существенное преимущество над противником за счет суперсовременной экипировки.
Высокотехнологичное оружие имеется в армиях разных стран, взять, к примеру, США или Китай. Но вот костюмов, подобных нашему, ни в одной армии мира пока нет. И не скоро появятся. Насколько мне известно, заявки на «Ратник» делали и китайцы, и индусы, и даже сирийцы с иранцами. Но наш Оборонэкспорт отказался начинать любые поставки, пока полностью, и даже с запасом на несколько лет, не будет оснащена российская армия.
В принципе так должно быть всегда. Но к сожалению, не бывает. Если даже далекая Мексика получила на вооружение гранатометы РПГ-29 «Вампир» задолго до того, как они стали поступать в российскую армию. Кому-то прибыль оказалась важнее вооружения собственных солдат. Но на это всегда существует воля руководства. В случае с «Ратником» она была проявлена…
* * *
Я в тепловизор бинокля имел возможность наблюдать за работой своих солдат. Чем я и занимался. Когда часовой вышел из-за высоких камней, я увидел, что он держит около уха предмет, который «светится» в тепловизоре особенно сильно. Если лицо и руки часового выглядели ярко-красными, то предмет в руке был белым. Хотя до этого я никогда не рассматривал в бинокль смартфон, я все же понял, что именно он в руке часового. Значит, ему позвонили с проверкой. Беседа была недолгой. Часовой отключился от разговора, изогнулся, стараясь засунуть трубку куда-то глубоко-глубоко под одежду и, видимо, под бронежилет, когда со спины что-то большое полетело ему под ноги.
