Очнувшись, он снова пополз. Тело, до крови искусанное рыбами, саднило, глотка горела от морской соли, глаза запорошило песком. Не было сил даже подняться, но он продолжал ползти, медленно-медленно, как черепаха. Неизвестно, сколько времени прошло, пока он добрался до дороги. Ветер стал злее, солнце уже не грело, клонясь к закату. Послышался неторопливый стук копыт и скрип несмазанных колес.
— Тпру! — испуганно вскрикнул чей-то голос. С телеги слез пожилой крестьянин и боязливо наклонился над Пьером: — Мил человек, ты живой?
— Француз? — прохрипел Пьер, с трудом отрывая голову от земли.
— Француз, француз, — радостно закивал крестьянин. — Ну-ка, подымайся…
— Католик? — снова спросил Пьер.
Вскоре он уже лежал в телеге, зарывшись в солому. Его спаситель вез его в форт Луи.
…Герцог Ангулемский с удивлением смотрел на истощенного человека в одной рубашке, который едва держался на ногах. Тот снял с шеи шнурок, на котором болтался жестяной патрон от мушкета, отковырял воск, вынул изнутри маленькую, скатанную в трубочку бумажку и протянул герцогу. Это было шифрованное письмо от Туара: «Если Вы хотите удержать форт, пришлите лодки не позднее восьмого октября, ибо восьмого вечером мы все умрем с голоду».
— Как твое имя? — спросил герцог гонца.
— Пьер Ланье, ваша светлость.
— Я расскажу о тебе королю. Накормите его и выдайте ему одежду, — велел он ординарцам, а сам с озабоченным лицом вернулся в соседнюю комнату, где его дожидались кардинал и инженер Таргоне, развернувший на столе большой план бухты Ла-Рошели.
Прочитав послание Туара, Ришелье тотчас вышел, чтобы отдать распоряжения насчет лодок. Герцог Ангулемский проводил его холодным взглядом и с удвоенным вниманием принялся слушать объяснения инженера.
Открыв огонь из пушек по королевским войскам, ларошельцы поставили себя в положение врагов Франции и союзников англичан. Было решено начать форменную осаду города, но для этого надлежало блокировать его и с суши, и с моря. Еще в первую, неудачную осаду 1621 года итальянец Помпео Таргоне предложил преградить доступ в порт плавающими батареями, установленными на связанных цепью понтонах. Теперь он снова вернулся к этому плану, с жаром расхваливая его достоинства. Красноречие инженера не смогло убедить Ришелье, который весьма скептически отнесся к этой идее. Герцог Ангулемский, назначенный командующим королевскими войсками под Ла-Рошелью и не желавший делить власть с кардиналом, сразу же поддержал итальянца.
— Когда вы сможете завершить это сооружение, синьор Таргоне?
— Я полагаю, месяцев через пять все будет готово, ваша светлость.
— И сколько вам потребуется денег?
— Для начала сорок тысяч ливров, а там… — инженер осекся под взглядом герцога и благоразумно решил не продолжать. Герцог закашлялся.
— А если… если из вашей затеи ничего не выйдет?
— Придется затопить в порту корабли. Но уверяю вас, все просчитано до мелочей!
Двенадцатого октября Людовик XIII прибыл под Ла-Рошель. Кардинал выехал встретить его заранее, чтобы дорогой ввести короля в курс всех дел. Они встретились, как близкие друзья после долгой разлуки. Каждый, оглядывая другого, подумал о том, как тот побледнел и исхудал, однако вслух выразил радость найти его в добром здравии.
Королевская армия насчитывала девять полков, то есть около двенадцати тысяч человек. С флотом дело обстояло хуже: испанцы обещали семьдесят кораблей, и те в самом деле подошли к бретонским берегам, но не двигались дальше под различными предлогами. Ришелье ожидал около двадцати кораблей из Нидерландов.
— Как Туара? — спросил король.
— Держится. Пять дней тому назад, в новолуние, я послал в форт Сен-Мартен тридцать пять плоскодонок с провизией и одеждой. Англичане их окружили, но двадцать пять лодок все-таки прорвались. С тех пор англичане ничего не предпринимали. Мы посовещались с маршалом Шомбергом и решили, что нужно атаковать самим и выбить их с острова. Но, разумеется, вы сами решите на месте, что следует предпринять, — тотчас добавил кардинал, искоса взглянув на Людовика.
— Денег хватает? — задал король больной вопрос.
Ришелье вздохнул.
— Расходы большие, ваше величество. Только на море тратим двести двадцать пять тысяч ливров в месяц. А еще жалованье солдатам и офицерам, бесплатный хлеб… Скоро зима, потребуется теплая одежда из шерстяного сукна, башмаки… Обирать местное население солдатам строжайше запрещено; мы же в своей стране…
Людовик согласно кивнул.
Карета неторопливо катила по дороге, подпрыгивая на ухабах. Внимание короля привлек монах-капуцин, шедший по обочине в сандалиях на босу ногу.
— Люди отца Жозефа, — пояснил кардинал. — Проповедуют среди солдат, ухаживают за ранеными, отпевают убитых. Каждый день служим мессу.
Король велел остановить карету, вышел из нее, опустился на одно колено перед монахом и попросил его благословить. Тот начертил рукой в воздухе крестное знамение, проговорил положенные слова и пошел своей дорогой — для него король ничем не отличался от всех прочих.
Прибыв на место, Людовик осмотрел позиции своих войск, вникая во все детали, беседуя с маршалами, полковниками, капитанами и простыми солдатами. За неутомимым королем едва поспевала свита. С лица Гастона не сходило кислое выражение: с приездом брата он стал не нужен, его мнение никого не интересовало, он был всего лишь неопытным юнцом. Со всеми вопросами король прежде всего обращался к кардиналу, и это задевало не только Гастона, но и герцога Ангулемского, однако последний благоразумно молчал, затаив обиду. Гастон же молчать не стал. Когда Людовик созвал военный совет, мимоходом заявив брату, что тот может располагать собой, как пожелает, принц вспылил:
— Я останусь здесь, как бы вам ни хотелось отправить меня играть в куклы! Мое место во главе армии, и я ничуть не глупее многих здесь собравшихся! По какому праву, например, здесь кардинал, ведь он, если не ошибаюсь, лицо духовное?
Повисла напряженная тишина. Присутствующие прятали глаза, стараясь смотреть в сторону или себе под ноги. Король ответил не сразу: было видно, что ему стоило больших усилий сдержаться.
— Вам прекрасно известно, сударь, — начал он, заикаясь сильнее обычного, — что господин кардинал исполняет также обязанности военного министра. И вам следовало бы знать, — повысил голос Людовик, — что он занял под свою личную ответственность миллион ливров на покрытие военных расходов. Не думаю, чтобы подобное пришло вам в голову.
Ришелье сделал протестующий жест рукой; присутствующие переглянулись; Гастон продолжал хорохориться, но уже молча. Король открыл совет.
Утром шестого ноября солнце, едва выкатившись на бледное небо, вздрогнуло от грохота пушек и мушкетных выстрелов: англичане повели наступление на форт Сен-Мартен. Застать Туара врасплох им не удалось: он загодя расставил людей по местам, снабдив их боеприпасами и объяснив каждому из капитанов его задачу. Первая атака англичан была отбита, но не успел развеяться пороховой дым, как они снова ринулись вперед.
