К его удивлению, дверь приемной была заперта. Начиная тревожиться, кардинал вышел в галерею, но и там дверь, ведущая в королевские покои, была закрыта, а на его зов никто не откликнулся. Внезапно тоскливое чувство, охватившее сердце Ришелье, сменилось яростью: что он ей, в шуты нанимался! Решительным шагом он прошел в конец крыла, в часовню, откуда маленькая темная лестница вела в королевский кабинет. Ощупью поднявшись по лестнице, он услышал женский шепот: «Сюда, монсеньер!» — горничная королевы-матери, которой Ришелье исправно платил, постаралась раздобыть ключ от потайной двери.
Очутившись за тяжелой красной портьерой, Ришелье сразу услышал громкий, резкий голос королевы, которая возмущенно что-то говорила, постоянно сбиваясь на итальянский. Изредка в ее гневный монолог вклинивались односложные возражения Людовика, но тотчас тонули в потоке обвинений.
Подождав немного, чтобы успокоиться, Ришелье отодвинул портьеру и вышел.
— Ваши величества говорили обо мне? — холодно спросил он.
Мария, стоявшая посреди комнаты, осеклась на полуслове и уставилась на него вытаращенными глазами. Оправившись от изумления, она повернулась к Ришелье, уперев руки в боки, точно торговка на базаре, и выкрикнула:
— Да, о вас! Я вас ненавижу, терпеть вас не могу за вашу наглость! Убирайтесь отсюда и никогда больше не являйтесь мне на глаза! — правая рука королевы взметнулась, указывая на дверь. — Я не желаю ни видеть вас, ни слышать о вас, о вашей родне и ставленниках. Всех вон, всех до единого!
— Но помилуйте, чем…
— Вы за моей спиной ведете дела величайшей важности, даже не ставя меня о них в известность или действуя против моей воли!
— Это поклеп; меня очернили в ваших глазах; если вы позволите мне…
— Прямо сейчас, в этот самый момент, вы интригуете, чтобы вернуть ко двору принца Конде и освободить Вандома из Венсенского замка!
— Ваше величество, клянусь вам, это форменная клевета, я никогда бы не…
— Вон!
Мария повернулась к кардиналу спиной.
— Я не желаю вас больше видеть.
— Я говорил с матушкой, сделал все, что мог, — ее не переубедить, — сообщил Ришелье Людовик, сидевший в кресле.
Мария взвилась на дыбы:
— Если кардинал не покинет двор, это сделаю я! — заявила она сыну. — Я запрещаю вам видаться с ним и даже просто находиться в его присутствии, слышите, запрещаю! Ноги моей больше не будет в Совете, если там останется господин де Ришелье!
Взгляд короля наполнился неизбывной тоской: опять ему нужно делать выбор, немедленный и бесповоротный!
Вдруг Ришелье упал на колени и пополз к королеве.
— Простите меня! — умолял он, рыдая. Дальнейших слов нельзя было разобрать.
Мария не обернулась к нему. Ришелье постоял возле нее еще немного, потом поцеловал подол ее платья, поднялся и вышел.
Почти тотчас Людовик тоже вскочил и ушел в противоположную дверь.
В приемной его дожидался Сен-Симон. По лицу короля он понял, что встреча с матерью прошла бурно. Оба скорым шагом вышли из дворца и сели в карету. Людовик молчал всю дорогу. Дома он стремительно прошел в кабинет, велел Сен-Симону закрыть дверь и никому не открывать и с размаху бросился на кушетку, так что пуговицы, оторвавшиеся от колета, запрыгали по полу.
Тем временем слухи о королевской размолвке уже облетели весь двор. В приемной королевы-матери толпились придворные, делясь новостями, строя догадки и предположения. Старческой семенящей походкой вошел Марильяк и округлил глаза, придав себе удивленный вид:
— В чем дело? Что-нибудь случилось? Скажите же!
— Кардиналу дали отставку!
— С согласия короля!
— Госпожа де Комбале уехала в монастырь Босоногих Кармелиток!
Дверь королевских покоев раскрылась, и оттуда выглянула госпожа дю Фаржи. Увидев Марильяка, она кивнула ему и сообщила, что королева просит его зайти, в кабинет.
Все переглянулись и радостно зашумели.
Через некоторое время обе створки дверей распахнулись, и на пороге появилась сама королева-мать. Выглядела она чрезвычайно торжественно. Сзади выглядывал Марильяк, с трудом пытавшийся скрыть свою радость.
Послы Милана и Венеции вышли вперед и поклонились. Мария обратилась к ним по-итальянски и сообщила, что кардинал де Ришелье получил отставку и теперь его преемником будет господин де Марильяк. Толпа придворных в приемной возликовала; стоявшие у дверей побежали разнести приятную новость по всему Парижу.
Тем временем в малом Люксембургском дворце царило уныние. Опального министра пришли поддержать только государственные секретари Бутилье и Шатонёф, обязанные ему своими должностями. Племянница кардинала, госпожа де Комбале, тоже была здесь и с жалостью смотрела на своего несчастного дядюшку.
— Девочка моя, — дрожащим голосом сказал Ришелье, гладя ее по волосам, — прости меня! Я так виноват перед тобой!
Мари-Мадлен попыталась поцеловать его руку; Ришелье отнял ее; они обнялись и заплакали.
В это время пришел кардинал де Лавалетт.
— Король уехал в Версаль, — сообщил он.
Ришелье отер слезы.
— Я сегодня же еду в Понтуаз, а оттуда в Гавр, — заявил он твердо.
— Не советовал бы вам этого делать, — возразил Лавалетт. — Не теряйте короля из виду: что бы он вам ни обещал, он легко об этом позабудет, если вы не будете у него на глазах. Королева-мать не даст ему спуску. Поезжайте в Версаль, будто бы попросить об отставке.
Ришелье покачал поникшей головой. Лавалетт подошел и встряхнул его за плечи:
— Ну же, крепитесь! Кто выходит из игры, то ее проигрывает!
— В самом деле, монсеньер! — поддержал его Шатонёф. — Поезжайте к королю, он любит вас!
— Поезжайте, дядюшка!
Ришелье молча подошел к окну. По улице катили кареты с гербами — знать торопилась засвидетельствовать свое почтение королеве-матери и новому главному министру.
В дверь постучали. Королевский гонец передал кардиналу приказ короля следовать за ним в Версаль, а на словах — просьбу Сен-Симона не затягивать с приездом.
— Вот видите, дядюшка! — радостно воскликнула Мари-Мадлен.
Ришелье засуетился и стал собираться. Бутилье и Шатонёф вызвались его сопровождать.
Людовик намеренно велел выстроить себе в Версале маленький охотничий домик, а не королевскую резиденцию. Он никогда не проводил там Совет, не вызывал министров. Королевские «апартаменты» во втором этаже состояли всего из четырех комнат: прихожей, кабинета, спальни и гардеробной. Прочие участники охот размещались в двух крошечных флигелях.
Ришелье еще никогда здесь не был. С замиранием сердца он прошел в кабинет, где его ждал Людовик в обществе Сен-Симона и своего камердинера.
