– Роды – не более серьезное медицинское событие, чем незначительное заболевание верхних дыхательных путей.
– Вы полагаете, что родить ребенка – это все равно что простудиться?
– С той оговоркой, что это не болезнь.
В этом смысле аналогия, которую любила приводить Рози, была ошибочной.
– Скорее это похоже на то, как человек берет недельный отпуск, когда начинается серия плей-офф в чемпионате по бейсболу.
Соня посмотрела на меня как-то странно: несомненно, бейсбольные аналогии были навеяны подсознательными размышлениями о Дейве.
Лидия сменила тему:
– Если Рози все время посвящает учебе, получается, вы единственный кормилец.
За утвердительный ответ на этот вопрос Рози меня возненавидела бы. Я сказал то, что до недавнего времени было правдой:
– Ошибка. По вечерам она работает в баре.
– Насколько я понимаю, в какой-то момент ей придется отказаться от этой работы.
– Нет. Рози считает ее принципиально важной для семейного бюджета.
Как и предсказывала Соня, в большинстве случаев можно не врать.
– А как вы видите свою роль?
– В каком смысле?
– Если Рози будет полноценно учиться и еще подрабатывать, вам придется помогать ей с ребенком.
– Мы обсуждали это. Рози никакая помощь не нужна.
Лидия повернулась к Соне:
– Вас такое положение дел устраивает? Вы тоже так думаете?
Я на время забыл, что Соня – ненастоящая Рози, и говорил о Рози в третьем лице. Надеюсь, Лидия этого не заметила. А Соне нужно было просто ответить «да». Тогда ее версия совпала бы с моей и с версией Рози о том, что ей нужно для счастья. Все совпало бы с реальностью.
– Ну… – начала Соня, но Лидия ее перебила:
– Прежде чем вы ответите, расскажите подробнее о вашей семье. У вашей матери было право голоса?
– На самом деле нет. Отец решал, что ей говорить и делать.
– То есть ваша семья была традиционной?
– Если вы имеете в виду, что отец возвращался с работы и ждал, что ему подадут ужин, а мать, у которой был диабет, одна управлялась с домом и пятью детьми, то да, у нас была традиционная семья. Традиции служили оправданием.
Итальянский акцент исчез. По Сониным интонациям было заметно, что она злится.
– Похоже, что вы можете повторить ее судьбу.
– Вы думаете? Отец вечно жаловался, как много ему приходится работать, чтобы нас обеспечивать. Но я замужем не за моим отцом. От Дейва я жду чего-то большего.
– От Дейва?
– От Дона.
Наступила пауза. Лидия, вероятно, воспользовалась ошибкой Сони и сделала вывод, что она не та, за кого себя выдает. Я лихорадочно обдумывал создавшееся положение и нашел решение столь изящное, что мне даже не пришлось преодолевать врожденное неприятие лжи.
– Мое второе имя – Дэвид. Отца тоже зовут Дональд, поэтому иногда ко мне обращаются как к Дейву. Чтобы избежать путаницы.
Эта идея пришла мне на ум, потому что я вспомнил своего двоюродного брата Барри, отца которого тоже зовут Барри, поэтому в семье брата зовут по второму имени – Виктор.
– Итак, Дон-Дейв, что вы думаете по поводу того, что только что сказала Рози?
– Рози?
– Да, Дональд-Дэвид, Рози, ваша жена.
Будь у меня время, я бы распутал этот узел. Но в ситуации, когда Лидия таращилась на меня, я выдал единственно уместный ответ:
– Мне нужно обработать новую информацию.
– Когда обработаете, запишитесь на консультацию еще раз, – сказала Лидия, помахивая моим досье.
Мы с Соней могли идти. Проблема осталась неразрешенной.
Соне надо было вернуться на работу, поэтому итоги произошедшего мы обсудили в метро.
– Я должен все рассказать Рози.
– И что ты потом скажешь Лидии? Добрый день, вот настоящая Рози? А я, знаете ли, мало того что педофил и бесчувственный бездельник, но еще и жулик?
– Бесчувственность и безделье в ходе разговора не упоминались.
– Будь ты немного почувствительнее, заметил бы.
Соне пора было выходить, я последовал за ней. Разговор носил критический характер в обоих значениях этого слова.
– Прости, это я на себя злюсь, – сказала Соня. – Я все испортила. А я люблю все делать хорошо.
– Случайное использование имени Дейва совершенно объяснимо. Мне тоже было очень сложно не называть тебя Соней.
– Дело гораздо серьезнее. У нас с Дейвом все складывается не так, как я надеялась. Мы так долго старались, а теперь он потерял интерес.
Я знал почему. Дейв переживал из-за возможного крушения бизнеса. Ведь если он пойдет ко дну, Соня будет вынуждена работать в нарушение своих планов и отвергнет Дейва как подходящего партнера. Развод, запрет на общение с ребенком – жизнь Дейва полностью утратит смысл. Мы с ним много раз это обсуждали.
К сожалению, говорить с Соней о состоянии дел Дейва я не мог, потому что это могло ускорить процесс. Но Соня пошла другим путем, который грозил привести ее к тем же выводам.
– Я кучу всего прочитала, я старалась все делать по правилам, а Дейву кажется, что моя беременность не имеет к нему никакого отношения. Знаешь, что он сделал вчера вечером?
– Поужинал и лег спать?
Такой сценарий представлялся мне наиболее вероятным.
– Это было бы еще хорошо. Я приготовила блюдо из книги для беременных, которое содержит семь из десяти рекомендуемых полезных продуктов. Все было готово к его приходу, а он знаешь что сделал? Купил по дороге двойной чизбургер с беконом и гуакамоле. А ведь он на диете.
– С помидорами и листовой зеленью?
– Что?
– Я считаю рекомендуемые полезные продукты.
– Сел за стол и съел его у меня на глазах. А потом пошел спать. Не обратив на меня никакого внимания.
Я предпочел воздержаться от ответа. Дейв пытается спасти свой брак, для чего работает все больше. Это провоцирует стресс, ведущий к употреблению гамбургеров и нервному истощению, в результате его здоровье и семейные отношения оказываются под угрозой. Массив новой информации, которую предстояло обработать.
От метро до клиники ЭКО мы дошли в молчании. Соня неожиданно попыталась обнять меня, но вовремя опомнилась.
– Не говори ничего Дейву. Мы справимся.
– А про это можно сказать? Что вы справитесь. Он ведь тоже переживает из-за ваших отношений.
– Он об этом говорил?
– Совершенно верно.
– О господи. Как же все это тяжело.
