– Он пошел в ванную. Я отперла ноутбук его ключом. Включила. Вставила дискету. Переписала программу. Выключила компьютер. Закрыла. Спрятала дискету.
Все заняло не больше трех минут.
– Может быть, его компьютер фиксирует каждое включение?
Оксана пожала плечами.
– Все может быть.
– А где он хранит ключ от своего лэп-топа?
– На связке. Во внутреннем кармане пиджака.
– Значит, любая может достать эти ключи?
– Да, любая.
Оксана услышала оскорбление в этом велиховском «любая», очевидный намек на то, что она – лишь одна из множества блядей Барсинского. Но ответила ему кротко, лишь подчеркнув голосом обидное слово – мол, мимолетное оскорбление, нанесенное ей Велиховым, не осталось незамеченным.
– Стало быть, – столь же жестоко, как и с этим ЗДовом «любая», продолжил Велихов, – подозрение может падать на кого угодно. – Эти слова «кто угодно» также прозвучали для Оксаны оскорбительно. – Ведь ты говорила, что Барсинский – бабник.
– Да, но я тоже в списке его баб.
Оксана отплатила ему той же монетой: не забывай, мол, мой друг, мой возлюбленный, что ты – рогат.
Велихов отвел глаза. Повисла пауза.
– Но самое главное не это, – сказал Велихов, делая широкий жест, как бы отметающий и свою ревность, и самое Оксану.
Оксане захотелось крикнуть: «С каких это пор я, мои чувства – для тебя не самое главное!» – но она промолчала.
– Главное, – продолжил Велихов, – в том, что они, если нашли «жучок» – то стерли его. И тогда вся наша затея теряет смысл.
Он встал, забрал стаканы, подошел к бару и смешал еще два коктейля.
– Что-то мне не нравятся такие совпадения, – медленно проговорила Оксана. – Седьмого, в субботу, мы внедряем «багз», а уже в субботу, четырнадцатого – через неделю! – Боб начинает всех в фирме трясти! Что-то больно быстро они наш «жучок» нашли!.. Неужели Барсинский свои компьютеры проверяет еженедельно? Допустим, каждую пятницу?
– Чушь! – фыркнул Велихов. Он протянул Оксане очередной стакан с джином-тоником.
– Послушай, а ты уверен в своем компьютершике? – требовательно спросила Оксана. Она вытащила соломинку и отхлебнула коктейль прямо через край.
Хорошенько выпить, расслабиться и поскорей забыться – вот что ей было необходимо. И чем скорей она этой цели достигнет – тем лучше.
Но пока голова еще работает, надо прежде всего справиться с возникшей проблемой.
– Может, этот пацан решил вести свою игру?.. – предположила Оксана.
Выпивка помогала строить самые необычайные версии – будто бы речь идет не об их жизнях, а о каких-то посторонних людях: героях детектива, например. – Может, твой пацан перекинулся к Барсинскому?.. Или застукал нас?
– Кто его знает… – медленно проговорил Велихов. – Кто его знает…
– Во всяком случае, он нам нужен, – требовательно сказала Оксана. – Хотя бы для того, чтобы узнать, стерли они из компьютера Барсинского «жучок» – или нет.
– Да, – подтвердил Велихов. – Компьютерщик нужен, и срочно.
* * *
– Нет! – отчаянно закричал Герман. У своего виска он чувствовал леденящую сталь ствола – девушка прижала дуло так крепко, что он боялся шевельнуть головой. Другой пистолет, которым был вооружен вошедший в квартиру мужчина, был надавлен ему в лицо.
Герман чувствовал… впрочем, нет, ничего он не чувствовал – кроме огромного, ледяного, всепоглощающего страха, который захлестнул его отвратительной мутной волной. Он изредка играл в компьютерные «мочилки» типа «ДУМа» – охотился за зловещими монстрами, убивал их сам или же они убивали его, – но Герман никак не мог представить, что в реальной жизни угроза смерти настолько страшна. Насколько страшно, когда один пистолет – у виска, а второй – направлен прямо на тебя. И из обоих стволов готовы в любую секунду выстрелить…
Казалось, девушка просканировала все глубины того ужаса, которым было наполнено его существо. Она неуверенно спросила мужчину – впрочем, не отводя пистолета от виска Германа:
– Может, не будем его убивать?
Герман весь сжался от ее спокойного, будничного тона.
Мужчина опустил пистолет и подошел к нему поближе. Его глаза прожигали насквозь:
– Ну что, красавчик, – давай признаваться? Герман молчал. Татьяна прижала пистолет к его виску так крепко, что у него застучало в висках. Он по-прежнему ощущал ее свежий, волнующий запах. Он видел ее точеную левую руку – такую красивую и гладкую. Не верилось, что в другой руке у нее – смертоносное оружие, которое она в любой момент готова пустить в ход.
– Я ничего не делал… – пролепетал кто-то губами Германа. Он ни в чем не признается!!! Он не может признаться!!! И плевать ему на их пистолеты!
Мужчина, стоящий в полушаге от него, нехорошо усмехнулся – и несильно ударил Германа по щеке. В глазах Титова заплясали оранжевые блестки – больше от неожиданности, чем от боли, – и Герман стал оседать на пол. Девушка подхватила его, не дав упасть, и укоризненно сказала:
– Ну, Павел! Зачем ты так?
Она помогла Герману добраться до дивана, усадила его. Затем убрала свой пистолет обратно в сумочку и сказала мужчине:
– Паша, ну отойди ты от него…
Однако тот, кого называли Павлом, ее не послушался. Он по-прежнему стоял в полуметре от Германа, нависал над ним, давил его своим нехорошим взглядом:
– Повторяю вопрос. Кому ты звонил с номера Полуянова?
Герман лихорадочно соображал. Соображал, в чем можно сознаться – а в чем – никак нельзя. Ах, почему он не убрал с глаз долой проклятый сканер! Он затравленно посмотрел на Павла и пролепетал:
– В Интернет звонил… Чтобы счета не платить… Чтобы они ему пришли…
– Это мы знаем, – жестко сказал Павел. – Куда именно ты звонил?
– Искал работу… По джобовым серверам лазил…
Павел пожал плечами и снова ударил его – непросто шлепнул по уху.
Девушка возмущенно воскликнула:
– Что ты делаешь! Ты же убьешь его! Не от удара, но от обиды, а скорее от страха Герман вжался в спинку дивана. Все закружилось, казалось, что комната вертится под порывами жестокого ветра. Он зажмурился, надеясь остановить эту круговерть – и поэтому не заметил, как Павел одобрительно подмигнул девушке.
Девушка же показала ему большой палец – грамотно действуешь, мол…
Татьяна и Павел, с лету поняв друг друга и импровизируя на ходу, начали игру в «злого» и «доброго» следователей.
Таня ласково потрепала Германа по плечу:
– Ну, ну же, очнись… Не бойся, он больше тебя не тронет.
Она добилась того, чтобы Герман открыл глаза и затравленно взглянул на Павла, который по-прежнему стоял над ним немой угрозой.
