Не вдаваясь в значения отдельных слов, лгала она или говорила правду? И зачем она делала то или другое? Она не могла говорить правду, несомненно.
Счастье, беспредельное и переполняющее его, было вызвано ложью, смысла которой он даже не понимал. И к сожалению для Гения, это была не интуиция, а опыт.
Он не хотел думать о прошлом, но, кроме прошлого, у него не было ничего: ни собственности, ни друзей, ни семьи.
Гений захотел остановиться и присесть на бортик фонтана, за мраморным краем которого начинался уходящий вглубь внешнего города лимонный сад. Когда-то, восемнадцать лет назад, здесь косили траву и Эмри голым пальцем согнутой ноги трогала обрубленные сочащиеся травинки.
Нет, кое-что у него всё еще оставалось, и ради этого ему следовало поторопиться. Гений бросил последний взгляд на неубранную травяную гору у фонтана. Человек, который стриг газон, будто куда-то убежал, найдя более важные или интересные дела.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы сложить два и два, но теперь он понял, что произошло.
Ну конечно, Комитет по этике снял поправку об ограничениях использования и распространения внешней памяти. Именно поэтому, блуждая по внешнему городу, он так и не смог войти внутрь: были приняты меры по защите тайны корпорации и все магистрали, ведущие внутрь, были отведены. Он и сам был прекрасно знаком с этим планом.
Но эта радостная мысль, как прямая залитая утренним солнцем четвёртая улица, привела Гения к таким выводам, от которых у него на лбу чуть не проступил пот: его никто и не думал искать, он был не нужен там, рядом со своим главным изобретением.
Да, у него не было никаких прав на него. Да, он знал, что точно так же его бросят на следующий проект, разделив внедрение первой операционки внешней памяти между условным д’эсперадосом из отдела непрофильных активов и любой другой словно из под земли выросшей сволочью. И тем не менее, этот момент должен был стать эпохальным не только для MJ, но и для всего Третьего сектора: это превратило бы их средней руки компанию, перебивающуюся в рейтинге с пятого на шестое место, в одного из мировых лидеров, это изменило бы жизнь людей всего сектора, а при удачном стечении обстоятельств, при должной проработанности технологии все последствия было сложно себе вообразить. И это было его изобретение.
«Мел убьёт меня за опоздание», — думал Гений, поднимаясь на лифте по сизовато-дымчатой стеклянной стене корпорации. В холле не было никого: даже охрана, никогда за тридцать лет, проведённых Гением в компании, не покидавшая свои посты, куда-то пропала.
У Гения появилось жутковатое ощущение: в поисках успокоения он попытался нащупать в кармане любимый маркер, но вместо этого пальцы наткнулись на дуло пистолета. Если допустить существование у него интуиции (а Гений вдруг решил сделать такое допущение), она подсказывала ему, что лучшим решением будет закрыться в собственном кабинете и не выходить оттуда, пока всё не закончится и сотрудники не вернутся на свои места. Он подумал, что в сущности наплевать ему на то, кому достанутся лавры. Он ни разу в жизни не опаздывал. А в этот решил вовсе не пойти.
Его мысли вернулись к оружию, лежащему в кармане. Неужели Эмри думала, что он застрелит Мелджена? Что он вернет себе своё изобретение? Какая нелепая, невозможная мысль. Он с грустью подумал о том, что эта женщина, несмотря на восемь проведённых вместе месяцев, так и не поняла, что он за человек.
Гений вошел в собственную приёмную и впервые за день ощутил настоящее раздражение: секретарь где-то гуляла без его ведома, не оставив даже записки.
Да, компания могла провалиться ко всем чертям, но маленький кусочек, начинавшийся за порогом его приёмной, прежде чем низвергнуться в апокалиптическое пламя, должен был сигнализировать об этом ему.
Выбитый из равновесия, Гений набрал секретаря. К его удивлению, она тут же ответила.
— Ты где шляешься? — нескромно поинтересовался голос на том конце.
Осознание того, что голос действительно принадлежит его секретарю, заняло у Гения несколько секунд.
Он словно впал в ступор, не в силах ни встать со стула, ни ответить. «Как я делал это раньше?» — подумал он, кстати вспомнив, что управляет отделом в сорок семь человек. Но так с ним еще никто и никогда не разговаривал. Ну, кроме Мелджена, разумеется.
Он закашлялся. В трубке послышался хохот многих голосов.
— В конференц иди, живо. А то всё веселье пропустишь.
Гений сорвался с места, не думая об этой странной вакханалии, охватившей компанию, движимый единственным желанием: объявить этой дряни о её увольнении.
Он, словно забыв о том, что бегает отчаянно плохо, преодолел четыре коридора меньше чем за пять минут и, не беспокоясь о необходимости соблюдать приличия и войти тихо, резко развёл руками тяжёлую двойную дверь.
Увиденное едва не заставило его развернуться и уйти: всё это было столь же безумно, сколько и ужасающе: на него были направлены десять тысяч пар глаз.
То есть десять тысяч сотрудников стояли спиной к сцене. Шла презентация, выступал докладчик, крутились слайды, но никто их не смотрел.
— Дайте ему пройти, — приказал высокий женский голос. Толпа тут же расступилась.
Гений быстро зашагал к сцене, игнорируя изумлённые возгласы смотрящих на него. Вопреки заявлениям секретаря, никакого веселья в зале не наблюдалось.
По мере приближения к сцене для него становилась всё яснее причина ажиотажа: докладчик, а точнее докладчица, сидящая, скрестив ноги, на кафедре, была полностью раздета.
— Да ты поднимайся, не стесняйся, — пригласила она его. — Мы тут как раз о тебе говорили.
Но Гений, заметив за спиной женщины людей с автоматами, молча отверг предложение, остановившись в десяти метрах от сцены. Ситуация выглядела опасно.
— Я крайне рада видеть тебя, Гений. Мы уже вот так вот двадцать минут ждем тебя, — с удовольствием неизвестного происхождения в голосе сообщила женщина.
Хотя, в общем-то, наверно, это была не совсем женщина. Выглядела неизвестная лет на пятнадцать.
— Позволишь начать? — спросила она, и Гений был почти уверен, что лицо её в этот момент выражало насмешку.
— Конечно, — сказал он и тут же прикусил язык: может, мимику он и не вполне понимал, но вид наводимого на него оружия был гораздо красноречивее любых слов.
— Прекратить! — выкрикнула девушка, спрыгнув на пол и обернувшись назад. — У вас что, вообще мозги отсутствуют?
Она сделала шаг к своему самому инициативному защитнику и, вырвав из рук автомат, прикладом ударила его в живот. Он качнулся назад, но, поскольку удар был не очень сильным, а человек был одет в бронежилет, он остался стоять на ногах.
— Прости, — сказала она, вновь обращаясь к Гению, — могу я продолжать?
— Продол… — Гений прервался, заметив включившийся усилитель звука, — то есть, почему ты… вы спрашиваете у меня? И где Мел?
