– Я тогда, месяц назад, за день до ограбления, что ли, припозднилась, цветы пересаживала. Когда уходила – мы уже час как закрылись. Спрашиваю Максимыча – последняя я? А тот говорит: нет, Наталья еще сидит, журналы мод изучает. Вот, значит, какие у нее моды…
– Ну Дарь Михайловна, что вы, – сконфузилась Надя. – Чего же сразу ее обвинять-то? Вон, Машка из "газетки" тоже штучка непростая…
– Господи, Митрофанова, юный ты сыщик, совсем с ума спятила, – сердито сказала начальница. Впрочем, быстро спросила:
– А чего, ты говоришь, с Машкой?
– А ее костюмчик болотный! Вещица-то – из бутика, немалых денег стоит!
"Говорю всякие гадости – и уже не стесняюсь", – огорченно подумала Надя.
– Тебе тоже так показалась? – живо поинтересовалась Дарья Михайловна. – А я-то, старая дура, смотрю на нее и думаю – чего это Машка такая красивая стала?
Не иначе вещичка непростая, из дорогих. Но потом решила: да нет, откуда у нее деньги – на модельеров-то?!
– Нет, костюмчик точно из бутика, дорогущий, – подтвердила Надя. – От Роберто Кавалли, сейчас у него все "новые русские" одеваются.
– Господи, ну и глаз у тебя, Наденька! – всплеснула руками Дарья Михайловна. – Ты ж раньше даже по сторонам не глядела, все в книжках своих да в учебе!
– А теперь вот – гляжу. Жизненного опыта набираюсь, – пожала плечами Надя. И вернула разговор в прежнее русло:
– Интересно, откуда у Машки деньги?
– Родители у нее бедные, – протянула Дарья Михайловна. – Я ей для мамы старую шаль передавала… Поклонника ее как-то видела, у библиотеки Машку встречал: босота, студентик обтерханный…
– Может, она наркотой торгует? – предположила Надя.
– Господи, с чего ты взяла? – Дарья Михайловна аж подпрыгнула.
– А ее девчонки на Никольской видели. У первой аптеки. С какими-то странными мужиками. А там анашу продают и "колеса". Ну, таблетки всякие психотропные.
Может, Машка тоже приторговывает?
– Наркотики? Машка?! Ушам своим не верю, Наденька, какие страшные вещи ты говоришь…
– Ну а откуда тогда деньги? Тоже – от наших рукописей?! – И, ненавидя себя, Надя добавила:
– А Машка-то, между прочим, русскую литературу знает. Мы с ней однажды о протопопе Аввакуме заговорили – и очень компетентно она о нем отзывалась…
Начальница горячо воскликнула:
– Нет, не могу поверить! Машенька, такая интеллигентная, милая…"
Дарья Михайловна сердито взглянула на Надю и добавила:
– Ну тебя, Митрофанова, право слово. Разбередила душу, нанесла всяких сплетен… И что мне теперь делать прикажешь? Звонить следователю, чтобы девочек по милициям затаскали?!
– Не надо звонить! – попросила Надя. – Думаете, мне самой их подозревать приятно? А если подозрения совсем не по делу? Да если даже и они украли – не хочу я их закладывать!
– А рукописи? – Надя впервые видела начальницу такой растерянной.
– Но у нас ведь никаких фактов! Машина, костюм – мало ли откуда у девчонок доходы?! Вдруг это честные деньги? – загорячилась она.
– Эх, Надюшка, – еле слышно произнесла начальница, – у нас, библиотекарей, честной может быть только зарплата…
ДИМА ПОЛУЯНОВ
Дима проснулся в своем мотеле далеко за полдень.
Настроение было препоганейшее. Сквозь закрытые шторы доносился отдаленный гул грузовиков. Откуда-то издали слышался вой полицейской сирены.
"И уж чего-чего, а залива отсюда не увидишь…"
Взгляд наткнулся на фотографию в рамочке, подаренную Игреком. Фото стояло на прикроватной тумбочке. Трое героев – Дима Полуянов, Игорь Старых, Таня Садовникова – выходили измученные и веселые из мрачного здания финской тюрьмы.
Противно было смотреть на собственное довольное лицо.
"Я взял и сам все испортил, – подумал Дима. – Кой черт понес меня вчера к этому русскому. Тоже мне, Штирлиц!.. Теперь, наверное, о Поле придется забыть.
А ведь все могло быть иначе… Сейчас бы мы побарахтались в кроватке. А потом, может быть, поговорили. За кофе и свежевыжатым апельсиновым соком. И я у нее самой выведал все о ее русских тайнах – и русских рукописях…"
На секунду Диме представилось тело Полы: гладкое, ловкое, ненасытное, не по годам упругое. Еще бы раз с ней!.. Эх, раз, еще раз! От невозможности немедленно заключить ее в объятия Дима даже застонал.
"Ладно, хватит!.."
Полуянов подскочил с кровати и отправился в душ.
"Все, хватит Полы, – думал он, подставляя тело под струи горяченной воды. – Надо заняться другими темами. С крадеными рукописями, кажется, ничего не вышло. Но надо оправдать для газеты свое пребывание в Степлтоне. Написать что-нибудь – из светской хроники. Что-то вроде: "Билл Гейтс танцевал на балу с Мадонной". Надо, наконец, почитать местную прессу. Всякие там "Степлтон тайме" да "Степлтон пост интеллидженсер". Да и телик здешний посмотреть не помешает…"
Журналист вылез из душа. Стал бриться и одновременно закурил – первую, натощак, утреннюю сигарету.
И вдруг понял: ему совсем не интересно заниматься никакими другими темами. Ни Биллами Гейтсами, ни Мадоннами. А вот Пола его задела. И понять: как, почему и, главное, зачем она украла русские рукописи – ему сейчас интересней всего на свете.
* * *
– Это особняк госпожи Полы Шеви. Чем могу вам помочь?
– Здравствуйте, мистер Пьер. Это Дмитрий Полуянов, русский журналист. Могу я поговорить с миссис Шеви?
– Одну минуту, сэр.
Телефонная музыка. Она играет в трубке долго, очень долго. Бесконечно долго. Спятить можно.
– Сэр, – в голосе Пьера звучит вежливый лед, – хозяйка сейчас занята. Очень занята.
– Когда она освободится? – довольно грубо спрашивает Полуянов.
– Попробуйте позвонить на будущей неделе. – Пауза, и Пьер добавляет, как кажется Диме, с ликующей издевкой:
– Сэр.
– Спасибо. Большое спасибо. Сэр.
* * *
Дима побродил по номеру мотеля.
Два шага – упираешься в стену.
Два шага назад – натыкаешься на кровать.
Никакого простора для мыслительной деятельности.
Журналист с досадой бросился ничком на постель.
Достал из тумбочки большой блокнот с желтыми страницами, авторучку.
Написал на первом листе: "Зачем она украла рукописи ?"
Подчеркнул жирной чертой.
"Давай, голова, думай!" – скомандовал сам себе.
"Вариант первый. Самый простой. Она – коллекционер. Она украла рукописи и книги для себя. Для своей коллекции".
