твой Генрих».
Дома, в Гисене, Гертруда скромно отмечала сочельник, и она была счастлива от того, что ее возлюбленный скоро вернется домой, может быть, насовсем. Однако в это время в Киле генерал-адмирал Шнивинд уже формулировал приказ, который отправит Боевую группу в атаку.
В 23.37, в сочельник, окончательная редакция приказа была отправлена на утверждение Дёницу. Этим приказом «Шарнхорсту» и пяти эсминцам эскорта предписывалось на следующий день выйти в море, имея в виду атаковать конвой к югу от острова Медвежий утром 26 декабря. Шнивинд понимал, что линкор может оказаться отрезанным и не сможет быстро прорваться через ближнее прикрытие, чтобы можно было вести точный огонь из тяжелых орудий. Расчеты свидетельствовали, что в распоряжении атакующих будет всего около получаса, от 11.22 до 12.07, когда будет более или менее светло, чтобы вести прицельную стрельбу. Если прорваться не удастся, то «Шарнхорст» должен будет отойти, а заканчивать бой в этом случае предстояло эсминцам. План был не очень вдохновляющим. «Шарнхорсту» нужны были два эсминца для собственной защиты, так что для атаки оставалось всего три эсминца — а это означало, что «с учетом всех обстоятельств вероятность успешного исхода операции будет достаточно мала».
Гросс-адмирал Карл Дёниц получил план Шнивинда, отмечая Рождество с экипажами подводных лодок группы «Вест» в Париже. Прошло почти десять месяцев после заключения молчаливого пари с Гитлером о том, что он нанесет конвоям «сокрушительный удар». Один из штабных офицеров, Эдуард Венегер, присутствовавший на праздничном обеде, вспоминает, что главнокомандующий становился все более мрачным и сердитым по мере поступления радиограмм.
«Постепенно он перестал принимать участие в общем разговоре. Он сидел, погрузившись в какие-то собственные мысли».
Вскоре после обеда гросс-адмирал решил, что ему пора уехать, и вернулся в штаб, который представлял собой несколько деревянных построек казарменного типа под названием «Коралл» («Korall») в сосновом лесу под Берлином.
На борту бывшей роскошной яхты Гитлера «Грилле» в Нарвике рождественское празднество также подошло к концу. Капитан цур зее Петерс был очень озабочен. На западе формировался мощный штормовой центр. Накануне пришлось отменить три вылета гидросамолетов, оборудованных радарами, — два из-за технических неисправностей и один — из-за сильного ветра и возможного обледенения. Радостное настроение, связанное с Рождеством, постепенно улетучивалось. Петерс начал сомневаться в том, что разведывательные полеты вообще удастся осуществить. В пять часов утра он приказал начальнику оперативной части капитану цур зее Паулю Фридриху Дювелю связаться со своим коллегой в штабе Шнивинда Гансом Марксом.
«Летчики Люфтваффе делают все возможное для обнаружения вероятного вражеского соединения… Однако картина до сих пор остается неясной… результаты вчерашней пеленгации вполне могут свидетельствовать о наличии приближающихся сил прикрытия конвоя»,
— сказал Дювель.
Ответ Маркса был холоден и четок:
«Верховное командование флота осведомлено об этом».
Дювель настаивал:
«Предпосылкой [для выхода в море]… является четкая картина расположения противника, что, в свою очередь, предполагает вполне достоверное распознавание его. У нас ничего этого нет… Поэтому выход Боевой группы будет сопряжен с большим риском».
«Мы тоже так считаем. Только командующий может решить — стоит ли идти на такой несомненный риск. Решение им еще не принято».
В это время суда конвоя раскачивало и бросало из стороны в сторону почти посредине между Ян-Майеном и Нордкапом, примерно в 50 милях к югу от острова Медвежий. По всей видимости, немецкие станции пеленгации в сочельник засекли «Дюк оф Йорк». Для адмирала Фрейзера Рождество оказалось довольно беспокойным. Согласно регулярно поступавшим радиограммам от Адмиралтейства, конвой был обнаружен, и за ним следят самолеты дальней разведки. Ему было известно, что подводные лодки группы «Железная борода» перегородили расчетную трассу конвоя, но он не знал главного — вышел ли в море «Шарнхорст». Эти часы стоили адмиралу больших переживаний. Он нес ответственность за то, что конвой скоро будет идти на расстоянии всего 200 миль от немецкой военно-морской базы в Ланг-фьорде. На карту, во имя успеха его плана, были фактически поставлены жизни 1000 моряков и 200 тыс. тонн ценнейшего груза. Если он своевременно не узнает о выходе немецкой Боевой группы, то все это закончится кровопролитием. Однако жребий был брошен, и Фрейзер испытывал все большую тревогу.
Когда наступил день, он принял ответственнейшее решение. Он нарушил режим радиомолчания и приказал конвою развернуться и три часа двигаться в юго-западном направлении, а обратному конвою RA-55A — идти на север; одновременно он затребовал четыре дополнительных эсминца для прикрытия JW-55B. После этого увеличил скорость кораблей своего Соединения-2 до 19 узлов.
«До этого немецкие надводные силы ни разу не выходили в направлении на запад,
— писал он, —
конвой… не имел никакого прикрытия, и я опасался надводной атаки».
Командир ближнего эскорта JW-55B капитан Маккой, находившийся на борту эсминца «Онслоу», был закаленным и опытным офицером. В разрывах туч он иногда замечал силуэт самолета, сопровождавшего конвой. Немецкие летчики старались держаться за пределами дальности стрельбы британских зенитных орудий, но Маккой изредка все же отдавал приказ произвести несколько очередей, хотя снаряды при этом тратились впустую. У него, конечно, были более важные заботы. Погода, и без того плохая, становилась еще хуже, с такими трудностями по управлению движением конвоя он никогда ранее не сталкивался. Суда постоянно выбивались из строя и начинали отставать. Радиограммы истолковывались неправильно, и в результате торговые суда разбросало по всему океану. К счастью, находчивый Маккой точно знал, что ему делать. Он решил так:
«Приказ придется нарушить, поскольку развернуть такой конвой на курс 360° и сохранить целостность строя совершенно невозможно. И поэтому я приму меры, чтобы пожелание командующего было выполнено по духу, а не буквально».
А сделал Маккой вот что: он приказал сбросить скорость конвоя с 10 узлов до 8, это вызвало примерно такой же эффект, как и изменение курса в противоположном направлении. Все это происходило в сочельник. Суда продолжали пробиваться на северо-восток, плавание проходило в «тяжелом море». Рождественским утром в 7.30 с помощью ручного сигнального фонаря Олдис Маккой передал коммодору конвоя:
«Обстановка на сегодня. Враг, по всей видимости, атакует нас, введя в действие подводные лодки и, возможно, надводные корабли. Еще четыре эсминца должны присоединиться к нам во второй половине дня. „Дюк оф Йорк“ идет сзади на дистанции около 100 миль, его скорость не менее 19 узлов. Три тяжелых крейсера где-то впереди. Счастливого Рождества».
