– А где будет проходить военный совет?
– В штабе, недалеко от деревни Новой.
Почему-то вспомнился Ленинград. Что ни деревня, то Новая, что ни речка, то Черная. Через полчаса уже все перезнакомились. Впервые услышал фамилии Данкевич, Гарбуз, Ананенков.
– Язов, – вдруг слышу, – сказывают, ты перешел на кубинский ром? Полк разместил по соседству с кафе. Небось из окошка можно узреть, что за выпивка стоит в баре?
Это подошел ко мне полковник Михаил Георгиевич Титов, он прилетел передать Павлову документы. С тех пор мы друзья с Михаилом Георгиевичем, делим и горе и радость пополам.
Военный совет начался в 9.00. За столом – Плиев, Петренко, Данкевич, Гречко, Давыденко, Пелипенко. Многое сгладилось в памяти, но этот Военный совет я запомнил на всю жизнь. После короткого выступления председатель Военного совета кивнул в мою сторону. Выходит, я главный докладчик, это меня вызвали на ковер. Начал я с ЧП, с отравления ядовитыми деревьями, с дизентерии. Но Плиев прервал мой доклад через несколько минут:
– Вы же развернули госпиталь?
– Пока еще не полностью, продолжаем лечить в полевых условиях.
– Как же так? – возмутился командующий и метнул взгляд в сторону Пелипенко. – Вы же мне доложили, что госпиталь развернули.
И минут на пятнадцать последовал монолог. Командующий говорил о честности, о правдивости информации, о принципиальности.
Доложил я и о новом месте дислокации полка, которое мы согласовали с мэром городка.
– Но мне доложили: там рядом ресторан и ночной бар! Вы что, приехали сюда охранять запасы рома? Или это случайное совпадение? Предупреждаю, что пьянство недопустимо. Пьяниц будем сплавлять в Москву, поближе к портвейну «Три семерки». У вас все? – обратился ко мне Плиев.
Слово было предоставлено командиру полка из Санта-Клары. Он начал с просьбы о помощи.
Плиев опять взорвался:
– И кто же вам должен помогать? Вы что, на курорт приехали? Может, вам выдать панаму и отправить на пляж к миледи?
Во многом был прав Исса Александрович, но ему не доложили, как нас выпроваживали из Союза. Ведь знали в Генеральном штабе, куда мы следуем. Почему же не определили минимальный перечень для обустройства? Шапки-ушанки взяли, но не догадались погрузить на корабль ни грамма цемента, ни прутика арматуры.
Объявили перерыв. Ко мне подошел генерал В.Н. Ананенков, расцеловались – однокашники. Командиры полков наперебой начали меня успокаивать, дескать, перепало тебе и за наши огрехи. Умеешь удар держать!
После перерыва выступил член Военного совета генерал-лейтенант П.М. Петренко. Он пытался сгладить впечатление о первой части заседания, когда с нас снимали «стружку», Петренко остановился на особенностях политико-воспитательной работы на Кубе. Далее Павел Максимович сообщил, что в ближайшее время выйдет бюллетень, он несколько смягчит информационный голод. В заключение выступил Плиев. Ситуация была не из простых. Куба была пороховым погребом, и кое-кто хотел поднести фитиль. Всех карт Плиев не раскрывал, почти ничего не говорил о боевых задачах, оставил без внимания и ракетные части. Закончил свое выступление командующий призывом помочь кубинскому народу отстоять независимость своей Родины.
Вернувшись в полк, я провел совещание. Объявил, что завтра мы начинаем переезд строго по графику.
Переезд на новое место занял больше недели. На сей раз обошлось без ЧП. Солдаты благодарили за баньку, кто-то даже принес березовый веник, привез из России. Все сбежались полюбопытствовать на это диво. Порешили веничек не трогать, украсить им баньку.
Карибский кризис
Шел октябрь, жара не спадала. С помощью Чавеко мы из палатки переселились в дом, оставленный нам хозяином. Из щитов и досок соорудили магазин, где продавали кока-колу, соки и товары со столичными ярлыками. Зарплату офицеры получали в размере 100 песо, солдаты – 10 песо, вполне достаточно на соки и сигареты.
14 октября У-2, разведывательный самолет США, пилотируемый летчиком ВВС США майором Ричардом С. Хейзером с авиабазы Эдвардз, Калифорния, на большой высоте сделал несколько удачных снимков ракет, уже стоящих на позициях.
В оперативном управлении мы узнали о маршруте пролета разведывательного самолета. Конечно, его можно было сбить, но из Москвы получили строгий приказ: не сбивать, ракеты не использовать.
На вооружении частей ПВО находились ракеты ЗРК-С-75. Их эффективность для того времени была превосходной. Можно было уничтожать цели, идущие со скоростью 1500 километров в час на высоте 22 тысячи метров. Один дивизион в течение 10 минут сбивал до пяти целей, идущих с интервалами 1,5–2 минуты. На одну цель расходовали две-три ракеты.
Американцы, по-видимому, не знали, что на Кубе на охране воздушных рубежей стоят С-75. Поэтому нас предупредили: ни на какие провокации не отвечать. Нам рассказали, что еще в ноябре 1959 года под Волгоградом мы устроили американцам «смотрины»: сбили их разведывательный аэростат на высоте 28 тысяч метров.
Я приказал рассредоточить полк в горах и весь личный состав переодеть в маскировочные костюмы. Особо подчеркнул: огонь разрешается открывать зенитным батареям исключительно по приказу из центра.
Утром 20 октября мы тревожно ожидали начала Военного совета. Вышел командующий, он объявил: «Сейчас не время для разговоров. В США «ястребы» призывают к войне против Кубы. Американские корабли находятся в море, объявлено отмобилизование 18-го воздушно-десантного корпуса. Я надеюсь, вы понимаете свою задачу. Прошу отправиться в войска, связь со штабом поддерживать непрерывно».
С беспокойством смотрели на меня офицеры, когда я вернулся с Военного совета: «Ну, что порешили наверху? Отменяется война или нам грозит апокалипсис?» Конечно, все хотели мирного исхода в противостоянии, правда, мало что от нас зависело, решение принимали в Кремле. Может, визит А. Микояна в Вашингтон снимет напряженность? Неужели нет шансов найти приемлемое решение и для США, и для Кубы, и для Советского Союза?
В этот же день собрал руководящий состав полка, впервые проинформировал командиров, что на Кубе находятся ракетная дивизия, две дивизии ПВО, полк фронтовых крылатых ракет и что на Кубе объявили мобилизацию.
Вскоре к нам прибыл и кубинский офицер из штаба корпуса, вручил телеграмму: «Дмитрий, прошу прибыть в штаб армии Сантьяго-де-Куба. Рауль Кастро».
Позвонил Плиеву, доложил: меня приглашает в Сантьяго-де-Куба Рауль Кастро. За меня остается подполковник Мороз. Исса Александрович, в свою очередь, распорядился: «Не снимаю с вас ответственности за командование полком. Приедете в штаб армии – позвоните. Хочу сам переговорить с Раулем Кастро».
Часа через четыре мы прибыли в штаб армии. Я представился Раулю Кастро, Каликсто Гарсиа, Евухенио Альмехейрасу, затем попросил разрешения связаться с Плиевым. Доложил командующему, что министр Революционных вооруженных сил Кубы рядом. По разговору Рауля Кастро с Плиевым понял: речь идет о фронтовых крылатых ракетах. Затем Мальцев развернул карту, показал позиции полка в районе западнее Гуантанамо и предложил, как и рекомендовал командующий, отвести полк в горы.
