На совещании Рауль Кастро напомнил: территория Кубы разделена на три зоны, на три командования: Западное возглавляет Фидель Кастро, Центральное – Хуан Альмейда и Восточное – Рауль Кастро.
Возвратились мы в полк утром. Наши разведчики получили информацию: 22 октября президент Кеннеди проинформировал американцев: «Советские ракеты на Кубе». Начались ежедневные совещания в «ситуационной комнате» в Белом доме. В телевизионном обращении Кеннеди объявил блокаду Кубы и потребовал демонтировать ракетные установки.
Одновременно США привели в полную боевую готовность все свои вооруженные силы, включая войска, находящиеся в Европе, Шестой флот в Средиземном море и Седьмой – в районе Тайваня. Для вторжения на Кубу выделили несколько парашютно-десантных, пехотных и бронетанковых дивизий. Для ударов по Кубе предназначалось 183 боевых корабля, на борту которых находилось 95 тысяч моряков. Высадку американских войск на Кубу должны были прикрывать несколько тысяч боевых самолетов. В воздухе круглосуточно находилось около 20 процентов всех самолетов стратегической авиации США с ядерными и термоядерными бомбами на борту. Призвали и резервистов. Войска союзников США по НАТО в Европе также привели в боевую готовность. А на Кубе, несмотря на мобилизацию, обстановка оставалась спокойной. Правда, в Ольгине был отмечен случай, когда из проходящей машины на большой скорости было сделано несколько выстрелов в сторону аэродрома, где базировались Ил-28.
В 15 часов на джипе к нам прибыли Рауль Кастро, Каликсто Гарсиа, командиры корпуса и дивизий, два переводчика и полковник Козлов – советник при командующем Восточной армией. Команданте Рауль Кастро объяснил: наш отдельный мотострелковый полк в случае высадки противника будет действовать на трех направлениях: Ольгин – Баямо – Сантьяго-де-Куба – Гуантанамо; Ольгин– Куэто – Никаро; Ольгин – Хезул – Мария – Хибара. Затем Рауль Кастро попросил командиров дивизий нанести на карты разграничительные линии, направления и задачи.
Пока офицеры работали с картами, министру показали технику. Но сначала Рауль Кастро остановился у палаточного городка мотострелкового батальона капитана Еремина. Внимание Рауля Кастро привлек дневальный, он буквально творил чудеса с двухпудовой гирей. То положит ее на пятку и ловко подбросит вверх, то начнет перекатывать по спине, то осенит себя крестом. Но вот солдат положил двухпудовку на табурет и вместе с гирей приподнял табурет зубами.
– Откуда ты родом? – поинтересовался министр.
– С родины акына Джамбула. А зовут меня Тахави! Мой отец-панфиловец насмерть стоял на подступах к Москве.
– Прими от меня, Тахави, подарок. Ручку с золотым пером. Отпиши этой ручкой на Родину – ты достойный сын своих славных предков.
Казах так расчувствовался, что не нашел ничего лучшего, как подарить Раулю Кастро двухпудовую гирю. Капитан Еремин ахнул и метнул строгий взгляд на казаха. Дескать, твой подарочек неподъемный, в нарушение протокола. Но Рауль Кастро, как будто он только тем и занимался, что ходил по батальонам и поднимал гири, оторвал от земли двухпудовку и перенес ее к соседней палатке.
– Спасибо тебе, Тахави, за подарок, – поблагодарил команданте солдата, – но я не хочу ослаблять мощь великой Советской армии, – с достоинством вышел из пикантной ситуации Рауль Кастро.
…Обстановка в эти дни царила нервозная, нас постоянно информировали о барражировании американских самолетов-разведчиков. Команды поступали взаимоисключающие: «сбивать – не сбивать», «стрелять – не стрелять». Мы тогда толком ничего не знали о результатах переговоров Плиева с Фиделем Кастро и потому не могли оценить противоречивость приказов сверху. Это и привело к тому, что 27 октября 1962 года ракетой С-75 был сбит американский самолет-разведчик У-2 «Локхид», пилотируемый летчиком ВВС США майором Рудольфом Андерсеном. Летчик погиб. В Вашингтоне 27 октября назвали «черной субботой».
Военные историки приписывают решение сбить Плиеву, но это большая натяжка. Причина кроется в неконкретных решениях Москвы. Надо было позвонить Фиделю Кастро и твердо заявить: «Мы принимаем такие-то условия американцев».
Отметим также, что Фидель Кастро лично позвонил Н.С. Хрущеву и выразил благодарность советским ракетчикам Воронцову и Валуеву. Остатки самолета собрали и увезли в Гавану как экспонат музея.
Словно по расписанию, нас стали ежедневно облетать американские боевые самолеты, утром и вечером. Подлетали на высокой скорости, включали форсаж и уходили в сторону моря в направлении пляжа Хибара. Свои провокационные вылазки американцы объясняли не иначе как демонстрацией стойкости духа президента Кеннеди. «Ястребы» требовали не церемониться с Кубой, мол, лимит времени давно исчерпан, пора и силу употребить, подвергнуть Остров свободы массированным бомбардировкам.
Все это вызывало беспокойство у руководства Кубы и, конечно, у ответственного за Восточную зону Рауля Кастро. В начале ноября он приказал провести рекогносцировку в направлении Сантьяго-де-Куба – Гуантанамо. На рекогносцировку выехали начальник штаба, начальник артиллерии полка, инженер и командиры батальонов. Нас разместили в Пунто-Гордо, на берегу залива, в особняке Эмилио Баккарди – главного винодела Кубы.
Вскоре к нам пожаловал министр. Мы доложили ему план работы на местности, министр коротко скомандовал: «Бамос!» – «Вперед!» Мы ехали по маршруту Сантьяго-де-Куба – Эль-Каней – Ла-Мая – Санта-Каталина, далее полевыми дорогами и тропами вышли на первую высоту, недалеко от залива Гуантанамо. На высоте мы оборудовали наблюдательный пункт, с которого просматривались залив и вся территория американской военно-морской базы.
Через стереотрубы можно было читать номера самолетов. Авианосец «Энтерпрайз» стоял в двух-трех милях от залива.
В самом заливе маячили две подводные лодки и сухогруз под флагом Либерии. Довольно быстро мы уточнили и согласовали все вопросы.
«Там танки не пройдут», – доложил майору Раулю начальник штаба. С высоты просматривалось зеленое спокойное «море» неподвижных кактусов. «И через кактусы не пройдут», – добавил начштаба.
Я подумал про себя: «У нас кактус ассоциируется с зеленой причудой в горшочке на окне, а здесь кактус может остановить танк». Не верилось, но и опровергать опытного майора никто не посмел. Решили спуститься с высоты и разобраться, пройдут или не пройдут. Поехали вдоль рубежа. Там мы воочию убедились, что через заросли столетних кактусов ни один танк не пройдет.
Доехали до Гуантанамо. Рауль Кастро остался в городе по своим делам, а мы направились в Маяри-Аррибо. В моей машине сидел переводчик Рокке, испанец, он с 1936 года жил в Советском Союзе. Рокке сказал, что офицеры и солдаты боготворят Рауля Кастро за простоту, доступность, его не боятся, а уважают. И вдруг Рокке спросил меня: «А вы знаете, что по поводу солдатской любви сказал Александр Македонский?» Я ответил, что не знаю, но история помнит, как полководец спалил Персеполис, чтобы удивить Таис Афинскую. У Плутарха в «Жизнеописаниях» есть такой эпизод: Александр задает вопрос гимнософисту: «Как должен человек себя вести, чтобы его любили?» Гимнософист, не задумываясь, отвечает: «Любви достоин человек, который обладает могуществом и не внушает страха».
