Дважды в день американские истребители появлялись из-за горы Круст, включали форсаж и со свистом на бешеной скорости пикировали над нашим лагерем. Затем, набрав высоту, уходили в сторону Хибары.
Вечером 17 марта 1963 года американский катер обстрелял советский торговый корабль «Льгов», находившийся у причала в порту Исабела-де-Сагуа. Советское судно разгружало партию народно-хозяйственных грузов. Нами были зарегистрированы прямые попадания в судно, которое, согласно международным правилам, считалось территорией СССР.
26 марта новая провокация: был атакован теплоход «Баку» с сахаром-сырцом для Советского Союза. Пробоина были настолько велика, что заделать ее не удалось. Судно от гибели спасло только то, что оно село на мель. А вот груз – 10 тысяч тонн сахара-сырца – мы потеряли.
Чтобы предотвратить провокационные налеты на советские корабли, мы договорились с кубинскими товарищами об охране самих портов. Принятые меры дали великолепные результаты: наши суда оставили в покое.
Нашему полку отводилась зона ответственности от порта Моа до порта Нуэвитас. Все вопросы, связанные с этими мероприятиями, согласовывались с руководством кубинской дивизии и администрацией портов. Для охраны портов и находящихся в них наших судов нами были созданы подвижные, маневренные совместные группы.
Мы знали, что американская агентура активно действовала на Кубе. Очень долго, даже после разрешения кризиса, приходили сообщения: то там, то здесь неизвестные самолеты бомбили и поджигали сахарные заводы. Для нас самих это было загадкой. Радиоэлектронное поле перекрывало все вокруг, а самолеты летали незамеченными. Откуда им было взяться? Извне никакие самолеты на территорию Кубы не залетали.
Нужно было разобраться в ситуации. Для этой цели на Кубу прибыл заместитель главнокомандующего войск ПВО генерал армии Г. В. Зимин. 20 марта 1963 года ситуация обсуждалась на совещании с командирами частей и соединений. Генерал Зимин приказал задействовать все средства разведки, особенно в ночное время, чтобы выявить самолеты-«невидимки».
И тогда подняли всю кубинскую армию, прочесали территорию страны с востока на запад и – обнаружили десятки малых спортивных самолетов. Оказывается, диверсант изготавливал самодельную бомбу килограммов на пятьдесят, загружал ее в самолет, взлетал и сбрасывал свой груз прямо над заводом. Когда всю эту «москитную» авиацию ликвидировали – прекратились бомбежки сахарных заводов.
Могли ли эти «летающие диверсанты» угрожать моему полку? Теоретически – да. Однако, в отличие от сахарных заводиков, наш полк прикрывался системой ПВО. От нашей штатной полковой зенитной артиллерии постоянно несли дежурство две батареи зенитно-пулеметных установок. Эти системы были специально предназначены для борьбы с низко летящими целями противника. От вертолета, попавшего в зону огня, одни щепки оставались. Другое дело, что вертолет или самолет мог сбросить бомбу не над нашим полком, а на большой скорости заранее, за тысячу метров. Бомба долетела бы по инерции. Ведь диверсанту важно было не поразить конкретный точечный объект, а, скорее, посеять панику, внести разлад, нарушить управление.
Были ли случаи провокаций по отношению к другим воинским частям и советским объектам на территории Кубы в то время? По моим данным – да. В частности, мне известно, что еще в самом начале объявленной на Кубе мобилизации из колонны новобранцев были сделаны выстрелы в сторону аэродрома в Ольгине, где базировались наши Ил-28.
…8 мая 1963 года меня срочно вызвали в Гавану. По прибытии в столицу я узнал, что Исса Александрович Плиев уезжает в Москву.
Отъезд И. А. Плиева вызывал разные слухи, однако по его внешнему виду было видно, что генерал болен. Тепло попрощавшись с бывшим командующим группой, я представился новому командующему – генерал-полковнику С. Н. Гречко, который в период кризиса был заместителем командующего по ПВО. Он обратил внимание на охрану наших судов в портах, предупредив, что раньше осени наш полк вряд ли уедет.
В июне на базе соседней с нами кубинской дивизии проводились показные занятия по стрельбам. На них прибыли все высшие кубинские военные руководители во главе с министром РВС Раулем Кастро, а также генерал С. Н. Гречко с большой группой генералов и офицеров Группы советских войск на Кубе. Наш полк помогал в организации и проведении занятий.
Первым экзамен сдавал молодой темнокожий кубинский сержант. Он рассказал об устройстве ПТУРС с пусковой установкой и системе управления ракетой. Показные стрельбы было поручено произвести боевой машине, которой командовал сержант Рафаэль Эстрада Суари. Четко и грамотно доложил молодой сержант обязанности каждого члена экипажа.
Цели с бронированными щитами выставили на удалении от огневых позиций на 3, 2 и 1 километр, прикрыв их масками из сухого кустарника.
Вскоре командир дивизии дал знак, маску с дальней цели сняли и все гости увидели силуэт танка «противника». Через несколько секунд пошла первая ракета. По трассирующему следу было видно, как она поднялась метров на двадцать– тридцать выше местности. Эмоциональные кубинцы не могли сдержать свои чувства. Раздались вздохи сожаления. Казалось, что ракета безнадежно ушла в «молоко». Но перед самой целью ракета, снизившись, пронзила условный танк «противника».
Бой продолжался. Сняли маску со второй мишени. Пошла вторая ракета, опять небольшой подъем, и ракета точно угодила в цель. Та же участь постигла и третью цель, обозначавшую «прорыв танков условного противника».
Пришел сентябрь 1963 года.
15 сентября весь полк в полном составе выстроился на торжественную церемонию передачи боевой техники кубинской дивизии. В 10.00 я скомандовал: «Смирно!» На флагштоке подняли советский флаг, кубинский стяг был немного приспущен. Первым выступил генерал С. Н. Гречко, который поблагодарил весь личный состав полка за обучение кубинцев и пожелал кубинским воинам успехов в деле защиты своей Родины. Подошла торжественная минута: грянул гимн Советского Союза, и наш флаг пошел вниз, уступив место кубинскому.
Ответную речь произнес Рауль Кастро. Он напомнил, что происки империалистов настоятельно требуют от правительства Кубы принимать серьезные меры для защиты завоеваний революции.
От имени военного руководства Республики Куба мне и офицерам моего полка были вручены грамоты с теплыми словами благодарности за наш ратный труд. Эта почетная грамота хранится у меня до сих пор.
Возвращались обратно в Советский Союз мы на сухогрузе «Белецк», огромном современном судне водоизмещением 22 тысячи тонн. Капитаном корабля был Вадим Водопьянов. В твиндеках, сразу под палубой, и размещался личный состав полка. Вместе со мной на судне разместилось 900 человек.
Путешествие началось неудачно: в пути нас застал ураган «Флора», и мы вынуждены были 11 дней простоять на якоре в заливе Сантьяго-де-Куба. 11 дней наше судно как щепку бросало из стороны в сторону. Потрепало нас тогда изрядно. После шторма наш новенький, словно с иголочки, «Белецк» был неузнаваем.
Дорога была длинной, и нам, «сухопутчикам», пришлось вновь приспосабливаться к морской, не очень комфортной жизни.
