Профессор доктор Экснер: «В начале и в конце речи присутствует неоспоримая хвала фюреру и партии. Зачем же вы включили ее в эту чисто деловую, военную речь?»
Йодль: «Я не мог начать подобный доклад с критической полемики в адрес партии или моего Верховного главнокомандующего. Было необходимо установить доверие между офицерами и партийным фюрером. Это доверие было как условием достижения своей цели с помощью доклада, так и условием победы. В остальном же я просто хотел сказать что-то решительное, то, что обвинение здесь представляет как документ L-172…»
Профессор доктор Экснер: «Это гаулейтеровский доклад».
Йодль: «Это совсем не гаулейтеровский доклад, это даже не доклад, который я делал; это набор предварительных документов для этого доклада. Это лишь первый грубый набросок, совершенно недоработанный, в нем слишком много абсолютно несущественных деталей и положений. А основа доклада – сообщения о сегодняшнем положении, о враге, его средствах принуждения и целях – отсутствует».
Профессор доктор Экснер: «Так это не рукопись вашего доклада?»
Йодль: «Нет, не рукопись, хотя со стороны это выглядит совершенно иначе» (Т. 15).
«Игры» обвинения
Благодаря кому эти записи или неполная рукопись попадут в руки к обвинению? Или это все случайность? Нет, в любом случае это не случайность, так как часто в течение «процесса» обвинение предоставляет такого рода неполные «документы» в качестве доказательства. Внезапно появляются так называемые «протоколы» или «ключевые документы» (они не были ни подписанными, ни даже написанными от руки), и каждый «протокол» содержит другой не совпадающий с предыдущим текст. Но «суд» их ценит, и они – как, например, так называемые «протоколы Хоссбаха» и «Ванзее» – и сегодня используются победителями прошлого как «безупречные доказательства» для их антинемецкой пропаганды.
Также на методы и «закулисные игры» обвинения проливает свет эпизод, описанный британцем Дэвидом Ирвингом (Мир в воскресенье. 1971. 24 октября):
«До Нюрнбергского процесса было немыслимо, чтобы одна сторона скрыла часть документа, которая могла бы оказаться полезной для другой стороны. В Нюрнберге же защита получает лишь обвинительное заключение и выписки из документов. На этом они должны построить тактику ведения защиты.
Например, против обвиняемого Розенберга была зачитана выписка из документа, в котором подробно рассказывается о зверствах в восточных областях. Защите с трудом удалось доказать, что обвинение опустило часть документа, в которой говорилось о том, что подчиненные Розенберга протестовали против описанной жестокости…
Важная книга бывшего румынского министра иностранных дел Гафенку, которая уже была известна всем в Швейцарии, для защиты в Нюрнберге оказалась недоступной, как и текст депеши руководителя американского Генерального штаба, в которой генерал Маршалл сообщал, что перед нападением на Перл-Харбор между Германией и Японией не было никакой договоренности о совместных действиях».
В обвинительном заключении было написано, что Германия развязала против Америки «наступательную войну», хотя все было наоборот. И эта телеграмма Маршалла была очень важна для отклонения преднамеренной лжи о «наступательной войне против Америки».
Свидетели защиты «спрятаны»
Помимо закулисных «игр», в распоряжении обвинения есть и другие подлые методы: свидетелям защиты мешают дать показания в Нюрнберге.
Когда защитник Геринга доктор Отто Штамер хочет допросить живущего в эмиграции польского генерала Андерса о подробностях массового убийства русскими польских офицеров в Катынском лесу, Андерсу запрещают выступать в качестве свидетеля в Нюрнберге.
Куда хуже, как пишет Ирвинг, обходятся с генералом ваффен-СС Карлом Вольфом, который хочет выступить в защиту Кальтенбруннера и ваффен-СС: американцы тут же отправляют его в сумасшедший дом. Так до сих пор еще нередко поступают в России с неудобными людьми. В сумасшедшем доме свидетель Вольф находится довольно долго. И лишь год спустя, когда потребуется его выступление на другом процессе, он сумеет доказать, что полностью здоров.
Неясные источники доказательств
О так называемом «дневнике», который также и сегодня приводится как самое «главное доказательство», генерал-полковник Йодль говорит в Нюрнберге:
«Во время войны у меня не было дневника, но я, естественно, вел десятки тетрадей, в которых делал пометки… важные места подчеркивал красным, позже моя секретарша их выписывала… Больше я эти бумаги не контролировал, не видел и не знаю, как они попали в руки обвинения».
Председатель: «Вы говорите, что они попали в руки обвинения. Не подразумеваете ли вы под этим, что они не принадлежат к тем документам, которые вы передали в руки обвинения?»
Йодль: «Нет, я не знаю, что происходило с этими выписками из моей рабочей тетради, а обвинение каким-то образом их нашло. Все остальное является отрывками и частями фрагментов из служебного журнала штаба оперативного руководства» (Т. 15, 420–421).
Отто Кранцбюлер, защитник гросс-адмирала Деница, в своей книге «Взгляд на Нюрнберг» назвал нюрнбергские материалы хоть и «ценным источником» для исторических познаний, но «источником, из которого нужно с огромной осторожностью черпать информацию». Во время англо-американского процесса «суд практически не считал своей обязанностью выяснение истины, и, тем более, так не считала прокуратура…». Поэтому и обвинение в Нюрнберге «…считало, что имеет право прятать от суда и противоположной стороны все имеющиеся в его распоряжении документы и свидетелей, которые могут сказать что-то для него неприятное».
А враждебно настроенный по отношению к немцам уважаемый известный историк А.Дж. П. Тэйлор пишет в своей работе «Истоки Второй мировой войны» о Нюрнбергских источниках:
«Хотя документы в неисчисляемых томах выглядят очень впечатляюще, использование этих материалов таит для историков определенную опасность… Даже у юристов при изучении доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе должны появиться сомнения. Документы подбирались не только для того, чтобы доказать вину представших перед судом людей, но и чтобы скрыть вину держав-победительниц…»
«Der kommando-befehl»
Так называемый «Kommando-befehl» играет в Нюрнберге очень большую роль. Обвинение относительно этого пункта выдвинуто и против Йодля. Мировая пресса уделяет особенное внимание этому приказу, по большей части не упоминая военные преступления союзников, которые и привели к появлению этого приказа…
7 октября 1942 года доклад вермахта содержал в себе следующее дополнение: «В будущем со всеми без исключения террористическими и диверсионными группами британцев и с их сообщниками, которые ведут себя не как солдаты, а как бандиты, немецкие войска должны обращаться соответственно и быть безжалостными в борьбе».
