А. П. Левандовский. «ВСЕМИРНЫЙ ПАУК»
В новейшей историографии его часто сравнивают с русским царем Иваном IV Грозным. А современники прозвали его «Всемирным пауком». Весьма неоднозначная личность Людовика XI всегда вызывала интерес историков и романистов, она породила обширную литературу и создала штамп, от которого историография долго не могла, да и не желала отойти. Так долго, что между книгой, лежащей перед нами, и предыдущей, достойной упоминания
[1], обозначился промежуток примерно в четверть века
[2].
Творец предлагаемой ныне книги, Жак Эре, ученый, историк-медиевист, профессор ряда университетов Франции, руководитель Отдела Средних веков Сорбонны, автор многочисленных монографий и эссе
[3], объяснил основную причину подобного феномена: он показал, что эвристический репертуар его предшественников состоял почти исключительно из нарративных произведений, в первую очередь хроник и мемуаров, которые всегда однобоки и пристрастны. Не отрицая полностью подобных источников, Жак Эре отдал пальму первенства подлинным документам эпохи — письмам, ордонансам, протоколам, договорам и т. п. Подобный подход, по его мнению, должен заменить историю как «развлекательное чтиво» подлинным анализом эпохи и ее действующих лиц, прежде всего Людовика XI.
И действительно, Эре сумел создать произведение, значительно отличающееся от книг об этом короле, написанных его предшественниками, и думается, что после его фундаментального исследования вряд ли скоро появится что-либо в таком же роде, заслуживающее серьезного внимания. Отметим, что одни лишь сноски на источники (в русском переводе они, естественно, опущены) занимают в книге Эрса более 24 страниц.
Структура книги тщательно продумана. Исследование делится на шесть частей, первая из которых дает вертикаль жизни и деятельности Людовика XI, а остальные пять представляют горизонтальные срезы, посвященные личности короля, характеру его царствования, его правосудию и войнам, его отношению к Богу и церкви.
Подобный прием помогает автору всесторонне обрисовать человека и политического деятеля вопреки шаблону, созданному легионом предшествующих литераторов и бытующему в наших учебниках. Их стараниями мы видим в Людовике XI отвратительного скрягу, рядившегося в тряпье и трясущегося над каждым грошем, неотесанного, чуть ли не малограмотного суевера, жестокого палача и садиста, умертвлявшего как «по закону», так и с помощью яда и кинжала тысячи безвинных жертв своей болезненной подозрительности.
Оказывается, все это злостные выдумки, созданные на основе хроник и мемуаров, вышедших из лагеря политических противников короля. А из документированной книги Эрса выходит нечто совершенно обратное. Мы узнаём, что Людовик одевался не хуже других монархов, готов был, когда требовалось, идти на любые затраты, точно и ясно излагал свои мысли, будь то устно, будь то письменно; мало того, он даже не был чужд художественной литературе, явившись одним из родоначальников французской новеллистики. При этом Жак Эре отнюдь не скрывает отрицательных черт натуры Людовика, в частности, его эгоцентризма, подозрительности, жестокости, однако умело и доказательно вписывает эти качества как в условия личной судьбы короля, так и в особенности его эпохи.
Рожденный и воспитанный в ущербном «Буржском королевстве», отвергнутый отцом, от которого ему пришлось дважды бежать, Людовик с юных лет познал цену «феодальной верности» и рано понял, что его окружают люди, для которых лицемерие и неразборчивость в средствах являются жизненной нормой. И эти первые уроки он хорошо усвоил и сохранил, тем более что дальше они умножились и обострились. После смерти отца, едва став королем и приступив к первым реформам, Людовик столкнулся с таким сопротивлением со стороны феодальной реакции — «Лиги общественного блага», — что едва не лишился короны, а быть может, и жизни.
Все это оставило в его душе тягостные ощущения и привело к ответным действиям. Если до этого, уже имея (и частично проводя) определенную политическую программу, Людовик осуществлял ее с оглядкой, то теперь он стал непоколебимым и беспощадным. Но эти качества до поры до времени были глубоко запрятаны; внешне же король маскировал их, и вполне успешно. Почти не предпринимая военных действий, напротив, ведя с врагами лживые переговоры, он разъединял их и бил порознь, как правило — чужими руками. Все последующие действия его напоминают тонко разыгранную партию в шахматы, где каждую сброшенную с доски фигуру ожидали изгнание, железная клетка или смерть.
Все это оказалось осуществимым, делает вывод Жак Эре, только потому, что Людовик, превосходно освоивший «ремесло короля», ни на минуту не выпускал инициативу из своих рук и все время «был в пути», при этом умело подбирая себе спутников, помощников, расторопных агентов и умелых «комиссаров» — исполнителей его воли.
Оставалось подвести итоги.
Овладев землями устраненных вельмож — Бургундией, Нормандией, Артуа и Пикардией, Людовик одновременно присоединил и важнейшую область юга — графство Прованс. Оставалась Бретань, смирившаяся и нейтрализованная; ее присоединение произойдет в ближайшем будущем. Теперь король мог спокойно завершить начатые реформы. Он установил единую административную систему, ввел постоянные налоги, что устранило необходимость регулярно созывать Генеральные штаты, создал четкий ритм благоприятствования промышленности и торговле. Прекрасно понимая приоритетное значение экономики, он созывал купцов на совещания, на которых часто сам председательствовал. Он составил план развития торговли с Востоком, мечтая о создании торговой компании по образцу уже существовавших в Англии. Он покровительствовал молодой шелковой промышленности в Лионе и учредил производство золототканой материи в Туре. И если подобные начинания короля не всегда заканчивались полным успехом, то в этом вина не его, а французской буржуазии, не сумевшей достичь решительности и смелости своих английских соперников.
Международная политика и дипломатия французского короля впервые за ряд столетий установили политическое равновесие в Европе. Все соседи — Кастилия, Арагон, Милан, Флоренция, Генуя, Савойя, Швейцария, Англия и даже далекие Венгрия и Чехия искали союза с Людовиком, его дружбы или покровительства.
Таков был финал деятельности «всемирного паука» в трактовке Жака Эрса. И в заключение вернемся к началу.
Выше мы упоминали, что Людовика XI часто сравнивают с Иваном Грозным. Что ж, по методам борьбы здесь было много общего. И все же нельзя не заметить, что, в отличие от Ивана, Людовик, которого упрекали в изуверской жестокости, никогда не сдирал с живых людей кожу, не жарил их на сковородах и не сажал на кол. А главное, результаты правления у обоих монархов оказались различны: политика Ивана Грозного стала прелюдией разрухи и смуты, политика же Людовика XI привела его родину к экономической стабильности и политическому единству.
