В Арлоне лже-Жанна стала любовницей графа Ульриха Вюртембергского, который попросил ее помочь в избрании его кандидата на должность архиепископа Трира. Агитация самозванки не помогла: был избран другой кандидат, а Жанной, с которой еще не было снято клеймо ведьмы, заинтересовалась местная инквизиция. Она вернулась в Арлон, где познакомилась с немолодым сеньором Робером дез Армуазом, владельцем нескольких поместий. При помощи герцогини Елизаветы авантюристка искусно завлекла его в любовные сети и убедила сделать ей предложение. Поженившись осенью 1436 года, супруги уехали в Мец. Самозванка родила мужу одного или двух сыновей, но со временем стала тяготиться браком — дез Армуаз, чьи имения были заложены за долги, не баловал ее ни подарками, ни супружеской лаской. В 1439 году она тайно покинула дом и все-таки отправилась во Францию. В Орлеане ее ждал восторженный прием, городской совет преподнес ей 210 ливров за заслуга, но надолго она не задержалась, — может быть, потому, что в город собралась приехать мать Жанны. Чтобы не встретиться с ней, дама дез Армуаз отправилась в Тур, где еще раз пыталась добиться аудиенции у короля, но опять безуспешно.
После этого ее путь лежал в Пуату — как уже говорилось, она навестила замок Тиффож, где жил давний соратник Девы Жиль де Ре. Приведенный в начале книги рассказ об их встрече, конечно, вымышлен; известно только, что она спешно покинула замок и отправилась в низовья Луары, где еще шла война с англичанами. Там она попросила доверить ей воинский отряд, чтобы она могла проявить себя в бою, однако получила отказ. Затем она отправилась в Париж, где была схвачена, наказана за самозванство и отослана к мужу, после чего следы ее затерялись. Сюрвивисты предполагают, что она умерла до 1449 года, поскольку в это время в счетах по выплате пенсии Изабелле Роме появилась надпись: "мать покойной Девы" — это будто бы означает, что до того Дева, то есть самозванка, была жива. Бесполезно доказывать, что один писарь назвал Деву покойной, а другой не стал, поскольку это и так было всем известно.
Вскоре начали появляться и другие лже-Жанны. Одна из них в 1452 году появилась в Анже и — странное сходство с дамой дез Армуаз — попыталась подкупить деньгами и вином двух кузенов настоящей Жанны (возможно, сыновей Дюрана Лаксара), чтобы они подтвердили ее подлинность. Вероятно, кузены отказались, поскольку аферистку с позором прогнали из города. В Ле-Мане три года спустя объявилась рыночная гадалка Жанна Феррон, вдруг решившая назвать себя Девой. Здесь вопрос решили просто — попросили ее проехаться верхом, но она тут же вылетела из седла. Епископ города поставил ее к позорному столбу — опять-таки как первую лже-Жанну, — после чего изгнал. Не повезло и Жанне де Сермез, которая в 1456 году была заключена в тюрьму в Сомюре за то, что, одевшись в мужской костюм, выдавала себя за спасшуюся Деву. Два года спустя ее помиловал герцог Репе Анжуйский, сын Иоланды Арагонской. Не исключено, что ее фамилия — искаженное "дез Армуаз", и она представляет собой просто "копию" старшей коллеги. Маловероятно, что речь идет именно о Жанне-Клод, которая снова взялась за старое — ведь ей тогда было уже за сорок.
Интересно, что самозванки стали появляться еще при жизни Жанны. Одна из них по имени Катрин объявилась весной 1430 года в Ла-Рошели, заявив, что она — Дева, призванная некоей "белой дамой", то есть феей, чтобы освободить Гиень от англичан. Интересно, что до этого она встречалась с настоящей Жанной, и этим очень интересовались судьи Руанского трибунала. Катрин была арестована, тут же призналась, что не девственна и ни с какими феями не общалась, после чего была отпущена — очевидно, инквизиция в тех краях была не слишком кровожадна. Печальнее оказалась судьба Перринаик Бретонки, которая примерно в то же время объявила себя Девой, ссылаясь, как и Жанна, на голоса и Божественное призвание. Ее схватили, отвезли в Париж и за упорство в заблуждении сожгли на Гревской площади.
Число самозванок умножилось после официальной реабилитации Девы, которой французское правительство наконец озаботилось в конце 1440-х годов. Столетняя война шла к завершению — в 1449 году французы взяли Руан, годом позже коннетабль Ришмон и герцог Клермонский разбили последние английские резервы. В руках у захватчиков осталась только Гиень, но в июле 1453 года французское войско одержало там победу при Кастийоне; в этой битве погиб старый Джон Толбот, граф Шрусбери, в 70 лет храбро сражавшийся с мечом в руках. Через три месяца был взят Бордо, и война закончилась, однако мирный договор так и не был заключен, и английские монахи именовали себя "королями Франции, вплоть до революции. Из владений на континенте англичане сохранили только порт Кале, остававшийся у них в руках до 1558 года. В самой Англии, обескровленной войной, дела шли все хуже. Вражда придворных группировок привела к Войне Алой и Белой розы, когда англичане на себе испытали те бедствия, на которые прежде обрекли французов. Одной из многих жертв войны стал злополучный король Генрих VI, брошенный противниками в Тауэр и там убитый. В конце концов Ланкастеры и Йорки истребили друг друга, оставив трон новой династии Тюдоров.
По контрасту Франция в эти годы усиливалась и крепла, залечивая военные раны. Ей требовались новые герои, воплощающие единство страны, связь между монархией и народом. Естественно, первой из таких героев стала Жанна д'Арк, хотя отношение к ней в верхах оставалось неоднозначным. В официальной историографии времен Карла VII, например в знаменитых "Больших французских хрониках", о Деве говорится весьма скупо, победы над англичанами приписаны там мудрому руководству короля и храбрости его военачальников. Причиной этого была не только ревнивое отношение Карла к славе Жанны, но и позиция церкви, не спешившей признаваться в своей ошибке и отменять приговор руанского суда. Однако в народе Жанну давно уже реабилитировали, более того — признали святой. Церковные авторы того времени с неудовольствием отмечали, что в честь отлучен ной от церкви Девы устраивались праздники, а в некоторых храмах были выставлены ее изображения, перед которыми молились прихожане.
Карл VII понял наконец, что скорейшая реабилитация Жанны отвечает интересам монархии. Возможно, немалую роль в этом сыграла его фаворитка Агнесса Сорель, умершая в феврале 1450 года. Есть версия, что перед смертью она попросила короля восстановить справедливость в отношении Девы, и он не смог отказать женщине, которую любил. Во всяком случае, всего через шесть дней он поручил своему советнику Гийому Буйе, профессору Парижского университета, исследовать документы обвинительного процесса, попавшие в руки французов после взятия Руана. Оперативно выполнив поручение, мэтр Буйе позаботился и об опросе участников процесса — это были бывшие секретарь трибунала Гийом Маншон, судебный пристав Жан Массье, асессор Жан Бопер и четверо помощников инквизитора — монахи-доминиканцы из руанского монастыря Сен-Жак. В марте следствие было закончено, и Буйе представил королю доклад и протоколы показаний свидетелей. Изучив их, советники Карла VII пришли к выводу, что окончательное решение о пересмотре обвинительного приговора должна принять Римская курия. С таким авторитетным арбитром никто — и прежде всего англичане — не осмелились бы обвинить французский суд в необъективности. Вспомнили и о желании самой Жанны апеллировать к папе римскому, которое судьи в Руане проигнорировали.
