Однако Элеонора не обратила на это письмо никакого внимания. Она отослала Ричарда и Джефри к старшему брату, во Францию. Но когда она сама, переодевшись в мужское платье, попыталась последовать за ними, люди Генриха II перехватили ее. Король, давно уже не испытывавший к ней никаких нежных чувств, если он вообще когда-нибудь любил ее саму, а не богатые земли, которые она принесла ему в приданое, заточил ее в тюрьму. Гервасий Кентерберийский пишет, что вся эта история с побегом ее сыновей была задумана ею самой и все было сделано по ее совету. «Элеонора, – пишет он, – была очень умной женщиной, рожденной в благородной семье, но очень ветреной». Автор же книги «Деяния Генриха» утверждает, что «авторами этого гнусного предательства были Людовик, король Франции, и, как утверждают некоторые, сама Элеонора, королева Англии, и ее дядя Ральф Фей»
[245].
Роль Людовика VII в этом деле была ясна. Поощряя детей Генриха II бунтовать против отца, он, должно быть, думал, что защищает свои права, ибо молодой Генрих и Ричард совершили оммаж и принесли клятву верности как герцоги Нормандии и Аквитании непосредственно ему. В ту пору ни слова не было сказано о претензиях, которые Генрих II мог предъявить на эти герцогства и на верность своих сыновей. Аналогичным образом Джефри держал свое герцогство Бретань как вассал своего брата, которому он поклялся в верности, а не как вассал отца.
Поэтому Людовик VII, стремясь погубить своего соперника, мог заявить, что он является сеньором всех трех принцев, кем он в действительности и был. Он мог также заявить, что, помогая им бунтовать против отца, он просто выполнял свой долг по отношению к своим вассалам и помогал им получить то, что принадлежало им по праву. Более того, его зять был законным образом помазан и коронован в качестве короля Англии, а в его коронационной клятве не содержалось никаких оговорок о том, что он вступит в свои права только после смерти отца.
Весной Людовик VII провел в Париже совет, где, без сомнения, высказал все эти аргументы. Потом он поклялся, что, сколько хватит сил, будет помогать молодому Генриху и его братьям в их войне против отца и сделает все, чтобы молодой король получил во владение Англию. Граф Филипп Фландрский, граф Мэтью Булонский и граф Теобальд Блуаский совершили оммаж и принесли молодому Генриху клятву верности, а он в ответ пообещал им земли в тех странах, которые намеревался завоевать. На этом совете или сразу же после него к бунтовщикам присоединилось большое число недовольных нормандцев, бретонцев и пуатевинцев, которые хотели сбросить с себя иго старшего Генриха
[246].
Пока сыновья и их союзники составляли свой заговор, Генрих II занимался делами церкви. Легаты Альберт и Тео двин приказали, чтобы епископские вакансии в Англии, а также пост архиепископа Кентерберийского были немедленно заняты. Вакансии имелись в шести епархиях, а Бат и Линкольн жили без епископа уже семь лет. Генрих получал от свободных престолов более 6 тысяч фунтов в год, поэтому он не очень-то стремился посадить на них новых епископов, но кардиналы решительно настояли на этом.
Генрих написал папе, что не только заполнит все вакансии, но и сделает это в результате свободных выборов, чтобы никто не подумал, что он продвигает своих людей
[247].
После этого он приказал кафедральным капитулам провести выборы епископов. Вот что он писал Винчестерскому капитулу:
«Генрих, король Англии, герцог Нормандии и Аквитании и граф Анжу, своим верным монахам Винчестерского собора шлет свое приветствие.
Приказываю вам провести свободные выборы, но запрещаю избирать кого-нибудь иного, кроме Ричарда, моего священника, архидьякона Пуатье»
[248].
В конце апреля епископы и другие священнослужители собрались в Лондоне и приступили к выборам. Самая богатая из всех епархий, Винчестерская, досталась Ричарду Илчестеру, как и велел король. На пост епископа Линкольнского, второй по значению и богатству после Винчестерского, был избран Джефри, незаконнорожденный сын короля, которому в то время было около двадцати лет. Джефри Ридела, архидьякона Кентерберийского, наградили епархией Или, а Реджинальд, архидьякон Солсберийский, сын епископа Джоселина, получил Бат. Чичестерская епархия досталась Джону, ее декану, а Херефорд – Роберту Фолиоту, близкому родственнику Гилберта Лондонского.
Ни один из вновь избранных епископов не отличался святостью или ученостью, а некоторые прославились разгульным образом жизни и невежеством. Выборы, которые на самом деле стали простым утверждением кандидатур короля, показали, что Генрих ни в чем не раскаялся. Четверо из шести были явными врагами Томаса Бекета или близкими родственниками его врагов; никто из вновь избранных епископов не поддержал его в борьбе против короля. С другой стороны, ни одна кандидатура из числа друзей Томаса даже не рассматривалась, хотя Джон Солсберийский являлся одним из самых выдающихся людей Англии.
После этого духовенство приступило к решению вопроса о преемнике святого Томаса. После долгого обсуждения собравшиеся решили передать дело на рассмотрение короля, который еще не высказал своего пожелания. В Нормандию отправили двоих монахов, одним из которых был Ричард, настоятель монастыря в Дувре, которые должны были выяснить, чего хочет король. Одновременно с этим епископ Гилберт написал Генриху II письмо, в котором уверял его, что не имеет никакого желания становиться архиепископом Кентерберийским, хотя нет никаких свидетельств того, что кто-нибудь предлагал его кандидатуру.
Чтобы успокоить кентерберийских монахов, король разрешил им выбрать архиепископа из своей среды. Они избрали своего настоятеля Ричарда, получившего образование в Кентербери и не принимавшего никакого участия в травле Томаса. С точки зрения короля, это был вполне приемлемый выбор.
9 июня, в субботу, все епископы и вновь избранные руководители епархий проводили настоятеля Ричарда в Кентербери, где его встретила огромная процессия людей. Все было приготовлено для посвящения его в архиепископы на следующий день. В тот же вечер прибыл посол, который привез письмо:
«Генрих, милостью Божьей, король Англии, герцог Нормандии и граф Анжу, сын короля Генриха, шлет привет и любовь своему дорогому и преданному Одо, настоятелю кентерберийской церкви, и всему монастырю.
Из рассказов достойных доверия людей мы узнали, что мой отец собирается ввести в твою церковь, а также в церкви всей провинции некоторых неподходящих людей.
А поскольку этого нельзя сделать без нашего согласия, ибо, будучи помазанными на царство, мы получили государство и заботу о нем, мы в присутствии многих людей передали это дело на рассмотрение римского престола, известив письмом и с помощью посланника наших благословенных отцов и друзей, Альберта и Теодвина, легатов апостольского престола, что мы обратились к папе, и они, как и подобает благоразумным людям, прислушались к нашему мнению.
