Поэтому Генрих II разделил страну на четыре округа. В три округа он назначил по пять судей, а в четвертый – шесть. Три округа возглавляли епископы, обладавшие большим опытом службы королю. В Юго-Западный округ был определен епископ Ричард Винчестерский, в Мидленд – епископ Джефри Илийский и в Восточную Англию и Юго-Восток – епископ Джон Нориджский. Раннульф Гленвиль и пять других юстициариев должны были работать на севере, а также служить «юстициариями, назначенными в королевский суд для того, чтобы выслушивать жалобы людей»
[351].
Назначение епископов юстициариями стало прямым нарушение законов церкви. Это было запрещено XXV каноном Третьего латеранского собора (1179). Этот канон, наряду с другими последними указами, строго запрещал духовенству занимать светские должности. Тем, кто не подчинялся этим указам, грозило лишение церковных постов из-за пренебрежения своими духовными обязанностями. Впрочем, названные выше епископы стали духовными отцами совершенно случайно; они были способными и преданными гражданскими чиновниками, которых король наградил за их службу самыми дорогими подарками – епископскими кафедрами.
Ральф Дицето рассказывает о том, с какими трудностями столкнулся Генрих II, пытаясь подыскать честных и толковых судей
[352]. Король не менял своих целей, но сколько раз ему приходилось менять людей, с помощью которых он надеялся их достичь! Он назначал судьями аббатов, графов, военных, членов своего двора и самых близких друзей, но все оказывалось напрасным. Они притесняли бедных, решали дела в пользу богатых и за взятку были готовы на все.
Ральф, преданный сторонник короля, пытался сбросить ответственность за притеснения с королевских плеч на плечи его судей. Мы не станем отрицать, что многие из них были продажны и корыстны. Не вызывает сомнения и тот факт, что король смотрел на выходки своих любимцев сквозь пальцы – вспомним о том, как он отнесся к грабежу, учиненному в 1177 году Раннульфом Гленвилем в Йоркшире. Но какими бы продажными ни были юстициарии, они лишь следовали примеру своего господина. Пока суды будут использоваться как средство для выколачивания денег, судьи-взяточники не переведутся.
Конечно, юридическая система тех времен часто бывала продажной и неэффективной, однако значение крупных реформ, проведенных Генрихом в английском судопроизводстве, трудно переоценить. Их непосредственной задачей являлась передача правосудия из рук баронов в руки королевских судей, которая преследовала целью ограничение независимости баронов, но в результате этих реформ была создана единая система судов и юридических процедур на всей территории Английского королевства, и все его жители стали подчиняться общему закону. Конечно, правосудие, осуществляемое королевскими чиновниками, было далеко от совершенства, но все равно стало гораздо эффективнее правосудия местных судов. Регулярные поездки странствующих судей, которые выслушивали дела во всех уголках королевства, позволили создать в Англии единую систему судопроизводства.
Генрих попытался также уменьшить значение примитивных судебных испытаний водой и поединком и заменить их более разумными процедурами. И хотя обвиняемых по-прежнему подвергали испытанию водой, это делалось только после того, как обвинения против них выдвигали достойные доверия добропорядочные люди, а их соседи поддерживали это обвинение определенным числом голосов. Того, кто, по мнению соседей, совершил тяжкое преступление, подвергали высылке, несмотря на то что ему удавалось выдержать испытание водой. Более того, король забрал из юрисдикции баронских судов целый класс судебных дел, которые касались владения землей. Раньше такие дела решались в ходе поединка, а теперь судьи стали выносить вердикты на основе ассиз «Новый диссейсин» («Новый владелец») и «Покойный предок».
В прошлом году, выполняя свой обет и не особенно расщедрившись, Генрих основал два новых монастыря. Теперь он приступил к созданию третьего, проявив еще большую скупость. Он велел монахам Гранд-Шартрёза, что в Бургундии, прислать ему небольшую группу иноков, которых обязали создать первый картезианский монастырь в Англии, что они и сделали с некоторыми опасениями. Их орден был невелик, поскольку больше всего беспокоился не об увеличении своих рядов, а о том, чтобы каждый их монастырь стал настоящим центром святой жизни. В каждой обители проживало не более тридцати монахов, каждый проводил всю свою жизнь в молитвах и размышлениях. У всех монахов-картезианцев были свои собственные домики с садами, стоявшими вокруг монастыря, и равное им число светских братьев.
Когда небольшая группа картезианцев приехала в Англию, Генрих II отдал им манор Витем, располагавшийся на опушке Селвудского леса, на границе Сомерсета и Уилтшира, и предоставил самим себе. Изумленные иноки оказались в диком, отдаленном месте без крыши над головой, ибо манор был заселен крестьянами. Объясниться с ними монахи не могли, поскольку английского языка не знали. Они построили для себя домики и попытались начать хотя бы видимость монастырской жизни. Король снова и снова обещал помочь им, но ничего не делал. Наконец настоятель, отчаявшись дождаться помощи от короля, вернулся в Шартрёз и рассказал, в каком положении оказалась его братия.
Когда оставшиеся монахи уже собирались сбежать в Бургундию, король прослышал о Хью Авалонском, прокураторе Гранд-Шартрёза, и отправил туда епископа Реджинальда Батского, велев ему приложить все силы, чтобы Хью приехал в Англию и возглавил обитель в Витеме
[353].
Хью обладал большой святостью и здравым смыслом. К вещам этого мира он был совершенно равнодушен и гораздо больше уважал и любил самого несчастного и уродливого прокаженного, чем какого-нибудь короля. Он пребывал скорее в ином мире, чем в этом, но, когда долг потребовал от него заняться мирскими делами, он проявил такую проницательность, которая, в сочетании с его бесстрашием, позволила ему тягаться на равных даже с таким хитрым противником, как Генрих II.
Прибыв в Англию, он начал с того, что выселил из манора его прежних обитателей, заставив короля компенсировать все затраты на переезд. Монахи поговорили с Генрихом по душам, и он начал выполнять свои обещания. В результате этого Хью смог начать в Витеме строительство монастыря по картезианскому образцу. В документах казначейства за 1180 год отмечаются первые расходы на создание этой обители. Король выделил 40 фунтов «на работы картезианских монахов, живущих в Витеме» и 13 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов на покупку одежды для них
[354].
Стоимость денег при Генрихе II постоянно снижалась из-за выпуска фальшивых монет и их обрезки, из-за чего вес пенни, проходивших через многие руки, все время уменьшался. Кроме того, чеканщики в каждые 11 унций 2 пеннивейта серебра (345,21 г) вместо дозволенных 18 пеннивейтов (27,99 г) примесей добавляли больше (соответственно, серебра в монете становилось меньше). Монетными дворами управляли чеканщики, частные предприниматели, которые покупали свои прессы у королевского златокузнеца. Играя на разнице между стоимостью слитка серебра, установленной королем, и стоимостью сплава, из которого они чеканили пенни, они приобретали огромную прибыль. Король, в свою очередь, получал слитки серебра из рудников, располагавшихся в основном в Корнуолле и принадлежавших короне.
