Генрих возвратился в Ле-Ман, и, сколько бы епископы, бароны и придворные ни пытались убедить его в опасности нынешнего положения и уговорить укрыться в более безопасном месте, он не желал их слушать
[478]. Он пообещал жителям Ле-Мана, что не оставит их, ибо здесь похоронен его отец, сам он родился в этом городе и любит его больше всех других. А тем временем Филипп, почти не встречая сопротивления, шел по провинции Мэн, захватывая все главные крепости на пути к Ле-Ману
[479].
Ричард с Филиппом во главе своей армии появились под Ле-Маном 11 июня и приготовились рано утром штурмовать город. Король Англии, стараясь, как всегда, избежать сражения, поджег один из пригородов, надеясь отвлечь внимание французской армии. Но ветер внезапно переменился и, вместо того чтобы гнать огонь на лагерь французов, поджег сам город
[480]. Французы, увидев, что ворота открыты, ринулись туда.
Генрих с семью сотнями рыцарей бросился бежать. Когда они достигли холма, расположенного в нескольких милях к северу от города, он остановил коня и оглянулся на облако дыма, висевшее над Ле-Маном. «О боже, – воскликнул он, – раз уж Ты в гневе своем отобрал у меня город, который я любил больше всего на свете, желая смутить и опозорить меня, город, где я был рожден и воспитан, город, где похоронен мой отец, город, где покоится святой Юлиан, я отплачу Тебе, отобрав у Тебя то, чем Ты больше всего во мне дорожишь»
[481].
Но Генрих не мог долго предаваться ярости и отчаянию, ибо враги уже гнались за ним по пятам. Отход короля и его небольшой армии, которая отчаянно прорывалась на север, прикрывал Вильям Маршал. Преследование возглавил сам герцог Аквитанский, облаченный в стеганый дублет и стальную каску. Когда он настиг арьергард короля, Маршал повернулся к нему и, опустив копье, бросился на него.
«Во имя Господа, Маршал, – воскликнул Ричард, – не убивай меня! Не бери греха на душу, ведь я безоружен!» – «Пусть тебя убьет дьявол, – ответил Маршал, – а я не стану». Он вогнал копье в коня Ричарда, и тот упал мертвым. Ричард оказался на земле, и преследование прекратилось
[482].
В суматохе бегства из-под Ле-Мана Джон, впервые упомянутый в хронике со времени своего приезда в Нормандию прошлым летом, незаметно исчез. Генриха сопровождали его преданный друг Вильям Мандевиль, граф Эссекса, незаконнорожденный сын Джефри, Вильям Маршал и семьсот рыцарей, которым удалось бежать из Ле-Мана. Погода была настолько жаркой, а погоня так стремительна, что многие рыцари пали по дороге.
После сумасшедшей двадцатимильной гонки они достигли города Фресне-ле-Виконт. Замок был таким маленьким, что большинству из спутников Генриха пришлось разместиться в городе. Джефри собирался остаться вместе с ними, чтобы отразить внезапное нападение, если таковое последует, но отец велел ему быть при себе. После ужина король, охваченный гневом и тревогой, не стал раздеваться на ночь, а бросился в кровать одетым. Когда отец наконец забылся беспокойным сном, Джефри укрыл его своим плащом.
До Алансона, стоявшего на нормандской границе, оставалось всего десять миль. На следующее утро во вторник, 13 июня, советники короля принялись убеждать его прорваться в Нормандию, где он смог бы соединиться со своей армией и послать в Англию за помощью. Но по какой-то непонятной причине Генрих отказался, что и решило его судьбу. Он заявил, что отправится в Анжу, и никто не сумел отговорить его от этого; не помогли никакие мольбы. Эта земля был родиной его семьи, и теперь, преследуемый собственным сыном и королем Франции, под защитой всего лишь горстки преданных друзей, он решил отправиться в Анжу. Он заставил сенешаля Нормандского и графа Эссекского поклясться, что если с ним случится что-нибудь непредвиденное, то они передадут крепости Нормандии только его любимому сыну Джону.
Король велел Джефри принять на себя командование остатками войска и отправил его в Алансон
[483]. Здесь он нашел всех нормандских баронов в сборе, однако те так сильно боялись Филиппа, что не осмелились прийти на помощь своему герцогу. Тем временем Генрих, двигаясь в Анжу, обошел Ле-Ман с запада, поскольку вся территория к востоку от города находилась в руках Филиппа. Король провел ночь на 14 июня в Сент-Сюзанне, в 20 милях к юго-западу от Фресне, но почти не спал, поскольку лихорадочное возбуждение и напряженная гонка вызвали обострение его болезни
[484].
Преследуемый король пробирался лесами, упорно продвигаясь на юг. Его сын Джефри, выполнив свою миссию в Алансоне, присоединился к нему с отрядом отборных рыцарей. Войска Филиппа уже патрулировали все дороги. Генрих, Джефри и их небольшой отряд, пробираясь тайком лесными тропами, достигли Шинона, к югу от Луары. Если лететь по воздуху, то расстояние составило бы всего 120 миль, но окольные пути, которыми они шли, растянулись на все двести.
Прибыв в Шинон, Генрих послал весточку Вильяму Маршалу, велев явиться к нему, взяв с собой только тех, кто воевал под его знаменем, и никого больше
[485]. Король уже не ждал помощи от своего войска; он надеялся только на поддержку немногих преданных друзей.
Но Филипп опередил его. Взяв Ле-Ман и захватив прилегающую к нему местность, он повел свою армию на юг к Туру и овладел всеми замками между этими двумя городами. Филипп и Ричард прибыли в Тур в пятницу 30 июня
[486] и отправили послание английскому монарху с предложением встретиться в Азе-ле-Ридо, лежащем на полпути от Тура до Шинона. В тот день у Генриха случился жестокий приступ лихорадки, и хотя он, по-видимому, все-таки приехал в Азе, но вынужден был сообщить Филиппу, что очень слаб и встретиться с ним не сможет. Однако Ричард и Филипп заявили, что это всего лишь очередная уловка, и отказались поверить в его болезнь.
На следующее утро они расположили свои войска в боевом порядке, собираясь в понедельник атаковать Тур, и английский король оказался отрезанным в Азе.
В воскресенье 2 июля к Генриху прибыли его верные друзья при французском дворе: граф Филипп Фландрский, архиепископ Вильям Реймсский и граф Теобальд Блуаский, которые рассчитывали склонить его к заключению мира. У них не было полномочий вести переговоры от имени короля Франции, который заверил их перед отъездом, что, независимо от результатов переговоров, он намерен на следующий день взять Тур. Они решили попробовать убедить английского монарха в безнадежности его положения и тщетности дальнейшего сопротивления, но тот не стал их слушать
[487].
