– Это не важно! – Таня покровительственно похлопала Лизу по плечу. – Отныне ты будешь меня слушаться и делать всё так, как я говорю. Ты согласна во всем меня слушаться?
– Ну конечно! – Лиза окончательно вытерла слезы и заговорила совсем нормальным голосом. – Я всё сделаю за то, как ты скажешь. Только ты объясни.
– Потом. Для начала скажи мне вот что: ты умеешь выбирать клиентов? Ну, отбирать тех, кто при деньгах, различать, кто может кинуть, с кем идти несерьезно, и всё такое прочее? Ты умеешь это делать?
– Ну конечно, – улыбнулась Лиза. – Каждая девушка умеет. Приходит это с опытом, когда обожжешься пару раз.
– Очень хорошо, – сказала Таня. – Тогда мы сделаем вот что. Завтра вместе мы выйдем на Дерибасовскую. После этого ты подберешь мне клиента – солидного, при хороших деньгах. А когда я уйду с ним в гостиницу, немедленно покинешь Дерибасовскую и вернешься сюда, на Молдаванку, домой. Запрешься в комнате и не откроешь никому, кроме меня. Про работу забудь. Если всё пройдет гладко, я принесу тебе деньги. А главное: никто, ни одна живая душа не должна узнать, что я выходила на Дерибасовскую с тобой!
– Но тебя узнают наши девочки, – всполошилась Лиза, – Ида, Катя, Циля. Мы же все вместе ходим!..
– В этот раз ты будешь ходить отдельно. – Тон Тани не позволял с ней спорить. – За их спинами. И слушать только меня. Не бойся: меня они не узнают. А тебе придется постараться, чтобы они и тебя не видели, поняла? Если спросят, почему не пошла с ними, скажешь, приболела. Ты сможешь все это сделать?
– Сделаю, как ты скажешь, – Лиза даже не сопротивлялась Таниному напору.
Таню все же немного волновало, выполнит ли Лиза все ее инструкции в точности, но оказалось, что Ли- за превзошла себя, она проследила, когда на работу уехали все девушки, и сделала так, чтобы они с Таней выехали позднее.
Собираясь, Таня вдруг почувствовала, что сердце ее стало биться как-то глуше, чем обычно, а руки вдруг превратились в ледышки. Липкий, ледяной страх извилистой змеей заполз в ее душу. Больше всего на свете Таня боялась бабушки, боялась встретить ее взгляд. Но бабушка спала. Во сне лицо ее было тихим и умиротворенным, как будто она не испытывала никаких страданий. И Таня, чтобы, не дай Бог, ее не разбудить, тихонько вышла из комнаты.
Взявшись за руки, Лиза и Таня молча шли по ночной Дерибасовской, внимательно присматриваясь к попадавшимся навстречу мужчинам. Таня пользовалась успехом. Завсегдатаи сразу определили, что она новенькая, и уже не один тип, попавшийся навстречу, провожал ее восторженными глазами. А некоторые пытались ее толкнуть, заговорить с ней.
– Вон тот моряк – пустое место, босяк, только из рейса, прогуливает деньги. На девушку всегда потратит меньше, чем на выпивку, – тихонько инструктировала подругу Лиза, – дохлый номер. В кармане у него больше двух рублей нет. Попадешь, как кур в ощип! Будешь только иметь за вырванные годы – и ничего, за кроме холоймеса. Вон тот, с цилиндром, – жмот. Чистый швицер! Посмотри только, какие узкие губы! Ходит, приценивается, хочет сэкономить. Напялил трусы с галстуком, а сам как босяк с Дюковского сада! Пойдешь с таким, он прицепится за шото, хипиш устроит и заплатит только 50 копеек. Я таких жадин знаю, сама не раз обжигалась.
Дело продвигалось медленно. Таня внимательно вслушивалась в слова Лизы.
– Рыжий в сюртуке – тоже не подходит, здесь не тут. Посмотри только за его ботинки! Типичный спекулянт. Швицер, чистый фраер. Без мыла в тухес пролезет. А как завидит мыло – зафордабычится, как вошь. Такие любят пускать пыль в глаза и дурить всех направо и налево. Шо намерения такие, шо он круче всех на ушах стать хочет. Поклянется, шо заплатит завтра вместо рубля три, а завтра его и след простыл. А если шухер – начнет хипиш, шо такие слова за деньги и не выходили из его рот… И вообще от спекулянтов, барыг и прочей шушеры, которая любит погулять на дармовщинку, лучше держаться подальше. Тем более, что и денег у них никаких нет, только лапша, которую они вешают на уши. А за дурною головою и ноги через рот пропадают.
– Вон тот, видишь, – дернула Лиза Таню за руку, – со шрамом, – это убийца из банды Щеголя, Косой. Опасный тип. Это именно он обжигает лица девушек кислотой. Если и берет девушку, то бесплатно. – От страха она даже зашептала: – Страшный… Но приходится с ним идти. Но так бывает не часто. Поэтому, если появляется на улице, лучше не попадаться ему на глаза. Я, например, еще ни разу не попадалась.
Даже не подозревая в себе такого умения, Лиза с удивительной точностью разбиралась в людях. И как настоящий рентген видела насквозь содержимое их кошельков. Это умение развил горький жизненный опыт и множество опасных ситуаций, которые подстерегали ее на улице. Теперь Лиза абсолютно искренне делилась этим жизненным опытом с Таней.
– Видишь, вон тот толстенький, лысый фраер? Это преподаватель мужской гимназии. Я часто ходила с ним. Денег у него нет, но свой рубль он платит исправно. Шоб очень да, так нет. Холоймес, как у курицы сиськи! Однажды провел со мной всю ночь – три раза, на целых три рубля, которые честно заплатил. Клялся в любви, целовал ноги. А на следующее утро, было как раз воскресенье, я столкнулась с ним за улицу, лицом к лицу, когда он шел в церковь с женой и маленькой дочкой. Так за мою сторону он даже не посмотрел! А жена у него какая милая, ты бы видела! Она и я – две большие разницы! И дочка, как маленький ангелок. Смотришь за таких и думаешь: ну почему мужчины бывают такими скотинами, почему они настолько испорчены? Ну почему ведут себя как чистый дрэк, хуже коня в пальте? И чем больше ходишь по Дерибасовской, тем больше понимаешь, что ответа нету. Но, в любом случае, у таких нет денег. За вырванные годы здесь не тот фасон! Он не из солидных. За солидного надо выходить. За солидного надо пропускать холоймес. Или парадок, или как? Вон, за пример, вон тот тип в золотом пенсне, который не спускает за тебя глаз, – толкнула вдруг Лиза подругу.
Таня обернулась. За ними вот уже несколько минут шел мужчина лет пятидесяти, представительный, в одежде модного покроя из дорогой ткани. На его бородатом лице сверкало золотое пенсне.
– По виду солидный, – сказала Лиза, внимательно рассмотрев потенциального клиента, – пенсне дорогое. Ну точно – дорогое. Не дешевка поддельная. Не дрэк. Фраер. И вид такой уверенный, знает, чего хочет. Да, за него есть деньги.
– Откуда ты знаешь, что у него есть деньги? – удивилась Таня. – На лбу, что ли, у него это написано?
– Те, которые с деньгами, не так, как мы, идут по земле. По-другому. У них вид уверенный. Это мы – лопни, но держи фасон! А они… Две большие разницы! Они словно не торопятся и ничего не боятся – ни за что, даже за где пошли. А чего им боятся, если у них полный кошелек? Они отличаются от остальных. Помяни мое слово – за него есть деньги.
– Что ж, полагаюсь на тебя, – не стала спорить Таня. – Пусть будет этот. И помни: как только я войду с ним в гостиницу, ты немедленно исчезаешь с улицы! Ты все поняла? – нахмурилась она.
Яркая вспышка ночной лампочки над вывеской какого-то магазина вдруг осветила Танино лицо, и Лиза поежилась, разглядев выражение ее глаз. Они были похожи на остро отточенные кинжалы – абсолютно смертоносное оружие. И Лиза вдруг ясно почувствовала струйку ледяного пота, стекающую по спине.
