– Ну, будь…
Мужчина бросился за рабочими почти бегом и вскоре поравнялся с ними. Виктор долго смотрел вслед этому несчастному, побитому жизнью, плюнувшему на себя и вообще на все человеку. Как странно распоряжается судьба… Но реальность вернула его обратно. Рядом стояла Пиакор, которая решительно ничего не поняла из разговора двух русскоязычных европейцев.
– Ты на каком языке разговаривал?
– На русском.
– А что такое «тва-а-ю маць»?
Виктор постоял несколько секунд молча.
– Удивительно, Пиакор. Но ты выбрала из всего нашего разговора на русском языке самое нужное… Жизнь изреченная есть мат.
Пиакор только пожала плечами и пошла вслед за Лавровым.
Подойдя ближе к месту убийства, Виктор опять задал вопрос, который терзал его вот уже полчаса:
– Пиакор, у вас и вправду едят людей?
Девушка посмотрела с недоумением.
– А ты что, думал, это шутка?
– Если честно, то да. Значит, правду рассказывали о выборах в местный парламент 2013 года, когда папуасы съели кандидатов, предвыборная программа которых им не понравилась?
– Ты тоже об этом знаешь?
– Ну, я думал, это тоже шутка.
Пиакор совершенно серьезно посмотрела на Виктора.
– Послушай, Вик, ты мясо ешь?
– Ем. Свинину, говядину, там… Еще…
– Вот. А здесь до приезда на остров европейцев крупных животных вообще не было, поэтому люди ели друг друга. Что тут удивительного?
– Действительно, фигня какая… – буркнул себе под нос Виктор на том языке, на котором привык думать… – Ладно, Пиакор, – он опять перешел на английский, – давай с тобой подумаем. Кто мог убить твоего брата? Воины племени дигул?
– Нет, они этого сделать не могли. Викторию здесь все знают… знали. Он тут семь лет проводником работал.
– А кто его съест?
Пиакор пожала плечами.
– Не знаю, наверное, дигулы.
– Подожди, Пиакор, зачем им есть твоего брата, если ты сказала, что его все знают?
Пиакор был неприятен этот разговор. Она встала и пошла в сторону, где стоял поломанный джип, на котором они приехали. Виктор догнал ее.
– Пиакор…
Девушка остановилась, и Лавров опять провалился в омут ее взгляда. Это были влажные, полные боли глаза.
– Уезжай. Уезжай домой, Вик. Тебе тут нечего делать. Ты все равно не поймешь – ни меня, ни Папуа… Каменный век в Украине закончился не потому, что закончились камни…
В этот момент раздался звонок по сотовому телефону Виктора. Звонил Радуцкий.
– Ну вот, наконец-то! Макс, привет…
Пиакор подалась всем телом за уходящим вперед Лавровым. Сейчас он выскажет своему генеральному продюсеру все, что думает, и на этом его путешествие на Папуа закончится.
Виктор продолжал беседу с начальником:
– …Все в порядке. Не совсем, конечно, но… как всегда, в общем… Да, я уже приступил… Завтра выходим… Да, как договаривались… Эксклюзив… Я не наступаю на грабли. Я их топчу…
Виктор кладет телефон в карман. Пиакор вопросительно смотрит на него. Переведя дыхание, он вдруг громко говорит:
– Ну! Чего мы стоим! Надо работать! Следы пропажи людей тянутся в джунгли?
– Да, а откуда ты знаешь? – Пиакор удивленно смотрит на Виктора.
– А тут и долго думать не надо. Вы меня позвали для расследования. Так?
– Так.
– Мы отправились по маршруту, и у нас сразу убили проводника. Значит, кто-то еще знает, для чего я приехал.
– Не может быть. Генеральный сказал, что это конфиденциальная информация.
– Значит, не такая конфиденциальная… Значит, тот, кто знает, что нам нужно, будет стараться нам помешать. И этот кто-то или его люди – не важно – сегодня убили твоего брата. Мы все равно узнаем, кто они, и доберемся до них. Это я тебе обещаю.
Пиакор с удивлением и восторгом посмотрела на Лаврова.
– Виктор, почему ты согласился?
– Просто не люблю, когда кто-то пытается быть умнее меня. Если они у жизни не учатся, она перестает учить и принимается наказывать.
– Вик, ты настоящий журналист!
– Нет, пластмассовый! – как всегда, съязвил Лавров. – Надо вернуться в Порт-Морсби. Я должен подготовиться. Самые невыносимые люди – это мужчины, считающие себя гениальными, и женщины, считающие себя неотразимыми.
Пиакор посмотрела на непомерно большую одежду Виктора на себе.
– Я тоже в этом идти не смогу…
– Тогда пойдем, нам шагать всю ночь.
Пиакор вдруг встряхнула головой, будто сбросила с себя боль утраты.
– Поехали!
Девушка подошла к джипу, обошла вокруг, пару раз нагнулась, затем села за руль и… завела его.
– Садись, Вик! Скоро стемнеет.
Виктор стоял как вкопанный и смотрел на Пиакор.
– Он же не работал!
Пиакор лукаво прищурилась.
– Маленькая хитрость… Я не хотела, чтобы ты уезжал, и заткнула выхлопную трубу тряпкой, поэтому машина и не заводилась, и дело не в топливном шланге… Садись!
– Не остров, а пристанище брехунов! – Виктор прыгнул в джип, заняв место рядом с Пиакор, машина тронулась, и через минуту гул мотора растворился в шуме джунглей.
Но самое важное, чего, кажется, не заметил никто за этой суетой: только отошла машина с журналистами, как вдалеке, в густой пальмовой кроне, человек в камуфляже спрятал бинокль, будто змея, сполз с дерева и исчез в джунглях. За журналистами следили…
Явар шел по полупустому пляжу побережья. И дело не в том, что зима, – на побережье Папуа сезон круглый год, поскольку температура воды даже в это время выше двадцати градусов. Большинство отдыхающих, опасаясь местных хулиганов, переправляются лодками на остров Лолотау. А поскольку у Явара с океаном не сложилось еще с детства, приходилось торговать кокосами здесь, на побережье.
Океан, белый, как мука, песок, палящее солнце и две сетки кокосов на продажу. Вот и весь бизнес. Торговля не шла. Уже второй час продавец поневоле ходил по длиннющему пляжу, и никто не хотел брать его кокосы. День не заладился с самого начала. Сперва, еще у деревни, Явар повстречал своего дальнего родственника Йова Канчабрури. Тот умел появляться неожиданно, словно из-под земли. Вот и сегодня он схватил за руку проходящего с сетками кокосов Явара – это было неожиданно и неприятно. Явар вообще недолюбливал своего троюродного брата. Еще мальчишкой он не раз получал от Йова тумаки. Тот раздавал их просто так – ради забавы. Ведь он был старше Явара на три года и любил обижать слабых, а на сильных нападал только с компанией одноклассников. А ныне слухи о Йове ходили очень нехорошие: одни односельчане говорили, что Йов пьяница и наркоман, другие – что он бандит и убийца, а пугливые хозяйки вообще судачили, что Йов ворует детей, пугали им своих непослушных отпрысков и, похоже, сами верили в эту чепуху.
