– Вот здесь ты будешь ночевать! – объявил журналисту шерп. – Место я забронировал.
Попрощавшись с Цамбой, Виктор окинул взглядом гостиницу. Каменная постройка с выкрашенными в коричневый цвет деревянными балконами вдоль второго и третьего этажей, аккуратные деревянные окна и двери всё того же коричневого цвета, надпись над входной дверью «Hotel Majesty» очень напоминали какой-нибудь типичный отель из американских вестернов. Не хватало только парочки лошадей, привязанных у входа. Вместо них почти у самой двери был «припаркован» чей-то мопед.
Внутри отеля, несмотря на позднее время, Виктора уже ждал приветливый метрдотель – непалец, одетый по-европейски. Он предоставил журналисту отличный номер на втором этаже. Отель имел форму колодца с внутренним двориком, полностью защищённым от ветра, столовой на первом этаже и номерами на втором и третьем. Лавров поднялся по резной деревянной лестнице и через полчаса, приняв душ (наличие горячей воды немало его удивило), уже спал в аккуратной деревянной кровати.
Утром, когда Виктор отоспался и отдохнул от пережитых приключений, к нему в двери постучался Цамба. Увидев, как Виктор готовится к длительному переходу, Цамба даже немного удивился.
– О, мистер Лавров, я вижу, ты не новичок?
– В новых горах все мы новички, Цамба, – скромно ответил журналист.
– А в какие горы ходил?
– Эльбрус.
– Это где? Высоко? – оживился Цамба. Было видно, что хождение в горы – неотъемлемая часть его жизни. Он живёт горами и любит их.
– Высоко, Цамба. Пять с половиной тысяч метров.
– Высоко, – кивнул Цамба, – у нас на этой высоте начинаются настоящие трудности.
– А ты на Эвересте был? – полюбопытствовал Виктор. Он чувствовал себя первоклашкой по сравнению с этим бывалым «зубром» Гималаев.
– Джомолунгма? Был.
Цамба начал загибать пальцы на руках, считая шёпотом.
– Раз семьдесят…
– На самой верхушке?! – не поверил Виктор.
– Не-е-е, наверх туристы не идут. Тысяч пять, иногда шесть, не выше…
– Да-а-а, мне до тебя расти и расти, – засмеялся Лавров.
– Ты, главное, быстро не иди в горы, – деловито сказал Цамба. – Как там у вас говорят? Быстро поедешь – тихо понесут?
«Крыжановский, чертяка, научил, не иначе…» – подумал Виктор, кивнув головой.
– Куда пойдём? Я тут всё знаю, – похвастался Цамба.
Виктор хитро улыбнулся и полез за пазуху:
– Есть у меня тут, Цамба, очень интересные бумаги. Проведёшь меня?
Он протянул Цамбе дневник Азира Кансакара. Проводник открыл тетрадь. Он посмотрел на карту, затем на другую, затем… Затем поднял глаза на Виктора.
– Наследие Великого Рериха?
Виктор молча качнул головой. Шерп подошёл к нему и посмотрел в глаза:
– Я ждал тебя, европеец. Я мечтал, что это будет доверено мне!
Глава 6
Дорога в Королевство Ло
Маленький Джомсом остался позади. Сразу за небольшим подвесным мостом начиналась громадная, усыпанная камнями расселина вдоль основной гряды горного массива Аннапурны. Находясь здесь, весь мир мог показаться всего лишь прелюдией к завораживающей красоте этих каменных великанов. «Где там, по преданию, нашли Ноев ковчег? На Арарате? Теперь сомневаюсь…» – думал Виктор, идя по горной тропе и всем своим существом чувствуя ничтожность маленького человека перед этими необъятными изваяниями Создателя.
В сопровождении Цамбы журналист двинулся в долгий и опасный путь по маршруту, указанному в дневниках старого Азира. Они ехали на небольших непальских лошадках по правому берегу реки Кали-Гандаки.
– Что-то твоя лошадь загрустила, – заметил проводник.
– Загрустишь тут, – ответил Виктор, слезая на землю, – когда девяносто шесть килограмм на спине и поклажа по бокам… Давай, милая. Отдохни.
Украинец повёл несчастную лошадку под уздцы. Действительно, она годилась ему разве что для поклажи.
Ущелье Кали-Гандаки – самый глубокий каньон на Земле, который ещё называют Великой Гималайской брешью, и Виктор, поражённый красотой вида, уже мечтал когда-нибудь вернуться сюда, чтобы снять отдельный материал. Его захватывали эти фантастические пейзажи, которые были частью какой-то совсем иной реальности, далёкой от красок, запахов и звуков повседневной жизни. Чёрные воды реки Кали-Гандаки, разрезающей своим течением Большой Гималайский хребет и оставляющей по обе стороны своего русла могучие восьмитысячные вершины Аннапурны и Дхаулагири. Труднодостижимые, закалённые ветрами и временем горные склоны, которые чем выше, тем реже были покрыты растительностью, затем становились сурово-серыми, а наверху, упираясь в небо, отблёскивали вековым снегом… Лавров снова и снова обводил взглядом живописный ландшафт и ловил себя на мысли, что, оставаясь наедине с горами, он остаётся наедине с самим собой. Это одно из немногих мест в мире, где всё честно и ясно, как прозрачный горный воздух. Здесь ничего не значит богатство или статус, тут не убежишь за высокий забор, испугавшись первого же препятствия. Есть только ты и горы. Если ты сильный, смелый и удача на твоей стороне – горы станут твоим верным другом и будут звать тебя к себе, куда бы ты ни шёл. Если же тебе не хватило силы духа (или просто фатально не повезло) преодолеть высоту и стать на шаг выше себя прежнего – что ж, будь готов ко всему. Виктор повернул голову в сторону Аннапурны. «Говорят, треть альпинистов погибает, покоряя её вершину. Но приходят новые смельчаки и продолжают путь к своей мечте. Кажется, я их понимаю…»
Непальские лошадки бесстрашно шли по пологому краю обрыва, на ходу обрывая траву своими чувствительными губами.
– Пусть едят. Дальше уже не полакомишься. – Цамба всё время улыбался и имел склонность то и дело пояснять совершенно очевидные вещи. Виктора нисколько не раздражал подобный ликбез. Он смотрел на проводника, добродушно улыбаясь. Шерп как никогда был доволен своим походом в горы. Да, он мечтал пройти по пути Николая Рериха, ведь он был внуком одного из проводников знаменитого учёного. Дед Цамбы – Аппа – погиб, сорвавшись в пропасть в одном из походов в поисках входа в Шамбалу. Он так и не дошёл до цели. Теперь же Цамба подхватил эстафету древнего рода шерпов-проводников, и для него это было великой миссией.
– Доходим до крутого склона. Будь внимателен. Кони боятся крутизны, и нужно будет их понукать, – сказал Цамба и, последовав примеру Виктора, спешился.
Лавров любил горы. Был в них какой-то вызов судьбе. Журналист уважал альпинистов и даже пару раз ходил с ними в связке, но профессионалом в этом непростом деле себя не считал. Это притом, что по роду своей деятельности ему приходилось бывать в Альпах, Андах, Пиренеях, Кордильерах, Татрах, на Кавказе, на Урале и, разумеется, в Карпатах. Несмотря на весь этот длинный послужной список, Виктору казалось, что у него не хватает опыта для серьёзных восхождений, тем более, когда речь шла о Гималаях. Величайшая горная система поглотила его воображение, и он чувствовал себя мальчишкой, которому представился большой шанс.
