Стив построил перед собой все золотые артефакты. Их было двенадцать.
Кирби узнал Прию в городе, совершенно случайно натолкнувшись на рестораторшу у одного из рынков. Порыв ветра сорвал с женщины вуаль, и этого хватило, чтобы идентифицировать её. Что её вывело в город вопреки всем просьбам Виктора, знала только она одна. Но это случилось. Женщина, конечно, сразу же почувствовала слежку и попыталась скрыться, но, петляя в повозке рикши по дворам родного Катманду, она не думала, что кто-то знает город не хуже неё. Наконец ей удалось оторваться от следящих за ней на машине американцев. Прия вошла в супермаркет, растворилась в толпе посетителей и через несколько минут вышла через чёрный ход, села в такси. Но не тут-то было. Уйти от профессионалов – дело практически невозможное. Ловкий трюк непалки был просчитан, хотя и с небольшим опозданием, и когда она проходила регистрацию в аэропорту, её уже вели агенты Милутиновича.
Непалка в своей неизменной вуали успешно прошла контроль и вошла в зал ожидания. Агенты, получив указания от Стива, начали действовать. Через полчаса, когда все пассажиры рейса Катманду-Пекин были сняты с борта перед взлётом по сообщению о минировании, спецагент Кирби, который предъявил таможенникам паспорт дипломата, громко убеждал их, что в Пекин по чужим документам летит покойная Прия Кансакар.
Всё было сработано чисто и профессионально. И вот в толпу пассажиров, которая ждала очередного объявления о посадке в самолёт, направились трое – сотрудник таможенной службы и два спецагента в штатском – Кирби и МакАлистер. Непалка в индийской одежде стояла спиной.
– Добрый день, миссис, предъявите ваши документы.
Женщина обернулась. Это была Виша…
Кирби и МакАлистер переглянулись и как ошпаренные выскочили из зала ожидания.
…В это время в трёхлопастном геликоптере в сторону Джомшома летела довольная Прия Кансакар…
Глава 7
Откровение старой Би-Би
Виктор и Цамба уже час как покинули кладбище долины Чуксанга и подошли к ветхому деревянному мосту. Вниз, в неизведанные глубины уходило ущелье. Журналист подошёл к краю и посмотрел туда, пытаясь понять, где же дно.
– Бесполезно, Вик, – сказал проводник, словно предвосхищая его вопрос, – старики говорят, что здесь нет дна.
– Ну, дно должно быть всегда, – методично заметил Виктор и взялся рукой за свою камеру, висящую на груди.
– Н-е-е-ет! – прокричал шерп. – Не вздумай! Опять полезешь чёрт его знает куда! Я с тобой дальше не пойду! Так и знай!
Цамба, то ли испуганный, то ли обиженный, зашагал по деревянному мосту на другую сторону, ведя за собой свою лошадь.
– Да ладно, Цамба! Я же пошутил! – хихикнув, крикнул вдогонку Виктор и столкнул ногой камень в пропасть, – раз, два, три, четыре, пять, шесть…
– Ты можешь считать хоть до тысячи и всё равно не услышать, как он упадёт на дно, – сказал остановившийся на мосту проводник. – Пойдём. Это нехорошее место.
– Что, опять духи? – иронично спросил журналист.
– А ты всё не веришь, европеец? – сердился Цамба.
– Да верю я, верю, – успокоил шерпа Лавров, – просто молиться не умею.
Виктор сделал первый шаг на мост. По идее, он его должен был выдержать.
– Иди смело, он выдержит. Дерево крепкое – непальский кедр.
В этот момент одна из дощечек на мосту под ногой Виктора затрещала.
– Угу, украинская кукуруза крепче, – буркнул журналист.
Он хорошо «прощупал» ступней, куда лучше поставить опору, и уже был готов идти, но в планы его лошадки это не входило. Она наотрез отказывалась ступать на мост.
– Так ты, оказывается, трусиха? – обратился Виктор к животному.
Виктор любил зверей и всегда находил с ними общий язык, но «уговорить» непальскую лошадь – это уже из разряда комиксов. Виктор снял с Маруськи (так он назвал её для себя) поклажу и перенёс через мост.
– Да что ты с ней возишься?! – возмущался Цамба. – Давай я её переведу.
– Подожди, Цамба, не надо бить животное.
– Это почему? – искренне удивился шерп.
– Потому, что оно не в состоянии достойно тебе ответить.
Виктор уже налегке пошёл обратно через мост.
– Сумасшедший европеец. Что ты ещё придумал, – проворчал в спину Виктору проводник на своём родном языке.
Лавров подошёл к Маруське.
– Ну что, идти будем?
Лошадка, встряхнув короткой, но пушистой гривой топнула ногой и опустила голову, трогая губами какой-то одинокий кустик.
– Ты мне надоела! – крикнул откуда-то из-за спины Виктора шерп. – Вик, держи удила!
Цамба подскочил к лошади и что-то сунул ей под хвост. Маруська взвилась на дыбы и рванула через мост. Виктор, едва сдерживая бедное животное, побежал за ней. На середине моста верёвочная упряжь лошадки порвалась, и животное, стремглав проскочив весь мост, скрылось из виду.
– Ну, и кто после этого сумасшедший? – сердито спросил Виктор Цамбу.
– Ничего, есть захочет – прибежит. Здесь корма в горах немного, – спокойно ответил проводник.
– Ты – садист! – злился Виктор. Он подхватил свою поклажу, взвалил на плечи и пошёл впереди проводника.
– А что такое садист? – полюбопытствовал шерп, догоняя Лаврова.
– Ты сделал ей больно!
– Это только перец, – невозмутимо произнёс шерп.
– А себе не пробовал? – съязвил Виктор.
– А мне зачем? Я же перешёл мост.
– Логично…
Оставив злополучный мост позади, путники стали подниматься по крутому склону. Виктора, который теперь нёс на себе всю свою поклажу, до сих пор беспокоила судьба лошадки.
– Да ты не волнуйся, – успокаивал украинца шерп, – она никуда от нас не денется. Здесь рядом живут родственники моей жены. В Щеле…
Щеле оказалось небольшим горным поселением, расположившимся на красных скалах на высоте 3200 метров. Если бы не высокогорье, можно было бы подумать, что это какой-нибудь дальний пригород Катманду. Те же постройки из камня и глины, те же люди в национальных костюмах, но всё это в миниатюре. Нет больших грунтовых дорог и зелёных насаждений. Лишь кое-где виднелись чудом уцепившиеся за скалы цветы. Ну и, конечно, нет коммуникаций, а электричество заменяют светильники из ячьего жира.
– Если бы не твои путешествия в другой мир, мы бы первый раз ночевали не в горах, а здесь, – недовольно ворчал Цамба.
– Ничего, днём знакомиться лучше, – беспечно отвечал Виктор.
«В такой мазанке у бабушки жили поросята и куры ложились спать на насест», – вспомнил Виктор, когда путешественники вошли в небольшую глиняную хижину. Здесь, правда, не пахло навозом и куриным помётом, но зато ощущался стойкий аромат горящей на ячьем жиру лампы. Родственников у Цамбы было немного, но они приветливо заулыбались и сразу пригласили путешественников к столу.
