– Отведёшь? – спросил Виктор, продолжая складывать в уме всё, что видел и слышал за последнее время.
– Ты ещё спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил Цамба.
– Цамба, ты еврей, а не шерп, – засмеялся Виктор, – отвечаешь вопросом на вопрос.
– А что такое еврей?
– Великого Ису знаешь? Так вот! Он был евреем.
– Ну, тогда я согласен, – удовлетворённо ответил Цамба.
– Отлично! Завтра утром выходим. Надо подготовиться.
Но долгих сборов не получилось. Во второй половине дня к Пещере Исцеления прибежал взволнованный Сударшан.
– Виктор-братан! Беда! Большая беда!
Неварец был серого цвета – не то от волнения, не то от усталости.
– Что случилось? – спокойно спросил Виктор. Он прекрасно знал, что беда – понятие растяжимое. Беда для европейца – когда умирает кто-то из близких, беда для неварца – когда не взошли посевы или не доится самка яка.
– За тобой идут! Идут тебя убивать! Я видел! – не успокаивался Сударшан.
– Успокойся, братан, – Виктор обнял неварца за плечи. – Кто меня хочет убить? Рассказывай.
Сударшан, от волнения подзабывший русский язык, постоянно сбивался то на английский, то на неизвестный Лаврову язык ло-па, но здесь с переводом помогал Цамба. Ресторатор рассказал Виктору, что на исходе прошлой ночи, идя домой достаточно быстро, он решил отдохнуть и прилёг на одном из выступов скалы, чтобы никому не мешать на тропе. Уже рано утром он услышал чей-то разговор на английском. Разговаривали двое – Отто Ран и американец, чуть не устроивший перестрелку в ресторане Сударшана.
– Они уже друзья и очень хотят встречи с тобой, – тараторил неварец. – А я прекрасно понимаю, что если белый человек с оружием хочет встретиться с другим белым, то это значит, что он его хочет убить.
– Успокойся, Сударшан. Ты просто не был на охоте в Европе. Мы там все собираемся с оружием.
– Но Виктор-братан! Они все злые и жадные! Бойся их. А лучше убегай сразу. – На лице Сударшана были тревога, ужас, опасение – всё сразу.
– Ну, бежать мы никуда не будем… Как далеко они? – сосредоточенно спросил журналист неварца.
– Думаю, день перехода. Они легли отдыхать, а я незаметно обошёл их лагерь и рванул сюда.
– Это ты правильно сделал. Значит, выступаем не утром, а прямо сейчас, – Виктор повернулся к Цамбе.
– Куда?! – перепуганным хором спросили шерп и неварец.
– Наш путь лежит в Пещеру Посвящения Храма Белой Горы.
Виктор посмотрел на друзей и понял, что желания куда-либо идти с ним у них нет, зато есть желание убежать куда-нибудь подальше и спрятаться там до конца жизни. Их ждала реальная опасность, это было понятно. И заведомо рисковать жизнью этим простым людям, далёким от погонь, насилия и жажды мировой власти, не хотелось.
– Ребята, я не прошу вас идти со мной. Вы и так уже сделали для меня столько, что я буду помнить вас всю жизнь. Но я должен это сделать. Я здесь ради этого и не могу по-другому.
Мирные жители Гималаев внимательно слушали Виктора и понимали, что его переубедить невозможно. На их лицах не было никакого желания идти навстречу опасности. Неожиданно Цамба сделал шаг вперёд.
– Знаешь, Вик… Я пойду с тобой. Мой дед не простит мне, если я не дойду до конца пути. Не для этого ты меня спасал.
– Не для этого и ты меня спасал, – утвердительно кивнул головой Виктор и протянул Цамбе руку.
– А я… – Сударшан запнулся, – а я…
– А ты не обязан нам помогать, братан-Сударшан. Ты и так много сделал.
– Я не могу не помочь своему украинскому другу и почти земляку, но мне нельзя умирать. У меня… В общем, я не хочу умирать.
– А никто тебе и не даст, – улыбнулся Виктор, – выполни только одну мою просьбу. Найди мне оружие.
Сударшан поражённо посмотрел на Виктора:
– А ты умеешь стрелять?
– Я?! – нарочито удивился Виктор, – Да я, если хочешь знать, первые призы в тире брал! Вот!
Виктор специально говорил в стиле самого Сударшана: хвастаясь, чтобы произвести впечатление.
– Ну, хорошо! Я попробую.
Не прошло и часа, как Виктор, Цамба и Сударшан выдвинулись из Пещеры Исцеления в сторону Царанга. Виктор рассчитал правильно. Ориентируясь по карте и советуясь с Цамбой, он вычислил, что они должны были успеть на крутую горную тропу, ведущую вверх, к Пещере Посвящения Храма Белой Горы, на пару часов раньше, чем группа преследователей. Это позволило бы им не встретиться с идущими навстречу Отто Раном и Милутиновичем и выиграть время, дождавшись подмоги.
Сударшан, которого Лавров снабдил валютой, сразу убежал в поисках оружия. Сам же Виктор, насвистывая что-то весёлое, шёл за Цамбой. Украинец усиленно изображал, что бояться нечего и он всех победит. Этот спектакль, разыгранный для Цамбы, некоторое время даже имел успех и шерп начал беззаботно что-то рассказывать, однако спустя некоторое время проводник остановился.
– Вик, ты слышал?
– Что? – насторожённо спросил Лавров. Журналист обладал исключительным слухом и был внимателен даже тогда, когда отдыхал. Но сейчас он действительно не слышал ничего. Что-то было нехорошее в этом спокойствии.
– Горы дрожат, – заявил Цамба.
– Горы не дрожат! – поучительно сказал Виктор. – Это у тебя коленки дрожат.
Он прислушался ещё раз. Ему показалось, что земля под ногами действительно дрожит.
– Пойдём быстрее, – попросил Цамба.
Виктор не возражал. Ему хотелось как можно скорее прибыть на место. Тропа спускалась вниз, потом поднималась вверх. В самой нижней точке проводник опять остановился.
– Мистер Лавров, вы слышите? – Цамба от волнения в первый раз обратился к Виктору официально.
Журналист снова напряг слух. Внизу, где-то в лесу, он услышал рёв нескольких зверей сразу.
– Барс, медведь… ещё барс… Другой медведь, – комментировал шерп, – звери волнуются.
Виктор промолчал. Это была правда: звери волновались. И это не предвещало ничего хорошего.
– Знаешь, Цамба, если горы дрожат, а звери волнуются, то это значит, что мы с тобой вчера выпили слишком много «перцовки», – попытался пошутить Лавров.
Но Цамба стоял как вкопанный, будто увидел привидение. Его глаза выражали неописуемый ужас.
– А если птицы сошли с ума? Это тоже от «перцовки»? – спросил он.
Виктор посмотрел туда, куда смотрел Цамба. Из поднебесной выси камнем вниз падал орёл.
– В сторону! – крикнул журналист и оттолкнул проводника.
Через долю секунды на то место, где стоял мужчина, плашмя упала хищная птица. Она была мертва…
– Какая-то аномалия, – прокомментировал случившееся украинец и почувствовал тупую боль в висках, – знаешь, Цамба, давай выбираться наверх. Похоже, это меняется давление, поэтому они все так себя ведут – и звери, и птицы…
