— И меня это вполне устраивает.
— Лексия! — громыхнул отец.
— Прости, па… папа! Я не хочу тебя расстраивать, но слова сами слетают с языка.
— Неужели твоя милая матушка так ничему тебя и не научила?
— Это почему же? Она научила меня оставаться верной самой себе.
— А разве быть верной себе означает скакать верхом и арканить коров на ранчо в Аризоне?
— Это еще не самое худшее! Мама говорила, что быть верной самой себе — самое главное в жизни, а ей можно верить — она подтвердила свой принцип практикой, и это сработало.
— Твоя мать так говорила?
— Она говорила, что послушалась своего сердца, когда выходила за тебя замуж, и была с тобой очень счастлива.
Мистер Дрейтон не нашелся с ответом. Несмотря на свою некоторую грубость и подчас даже жестокость, он очень любил свою жену. Годами он лелеял мечту привезти ее назад в Англию богатой дамой и внести в ее жизнь комфорт, какого, по его мнению, она заслуживала.
Но супруга умерла год назад, незадолго до отъезда, и вспоминать о ней ему до сих пор было очень больно.
— Что ж, она была права, — сказал он. — Когда мы познакомились, она была для меня недосягаема — как луна и звезды. Дочь рыцаря, которую семья планировала выдать за кого-то более родовитого — баронета или даже виконта. Когда мы встретились, у меня уже было свое небольшое, но процветающее дело. Но для ее родных я был всего лишь торговцем. Поэтому, когда мы вместе сбежали и поженились, семья от нее отвернулась, однако нам до этого не было дела. Мы были счастливы. Но мне этого показалось недостаточно. Я хотел стать успешным, богатым. И тогда мы перебрались в Америку — я был абсолютно уверен, что там я смогу сделать большие деньги и никто не станет интересоваться моей родословной. Что ж, я добился своего, и теперь они вынуждены со мной считаться. И я хочу, чтобы ты вышла замуж за человека из той среды, в которой выросла твоя мать. Это твое законное право, и я убежден, именно этого она и хотела!
Лексия предпочла промолчать, поскольку уверенности отца не разделяла. Ее мать хотела бы, чтобы дочь вышла замуж по любви.
Покончив с завтраком, она убежала наверх, чтобы надеть на себя то, что папенька называл «подобающим для леди одеянием», а она сама — «тюремными оковами».
Лексия прекрасно понимала, что, не соглашаясь с отцом, ступает на зыбкую почву. Мистер Дрейтон всегда и все решал единовластно, и как бы дочь его ни любила, она знала: переубедить его не получится.
Вопрос о замужестве повлечет еще немало боев, и Лексия рассчитывала их выиграть.
Она была дочкой богача, поэтому с недоверием воспринимала мужские знаки внимания. К тому же у нее были собственные представления о том, какого именно спутника она себе желает.
«Я не выйду за первого встречного только затем, чтобы порадовать папочку, — заверила она себя. — Даже если это будет какой-нибудь король! Я хочу мужа, который будет любить меня, а не деньги моего отца!»
Девушка подбежала к туалетному столику и достала из верхнего ящичка крошечную фотографию, запечатлевшую нежные черты молодой женщины, удивительно похожей на саму Лексию.
Это была фотография ее матери.
— Ты поняла бы меня, мамочка, правда же? — прошептала Лексия. — И если бы ты до сих пор была с нами, ты бы и его убедила понять…
Со вздохом она прижала фотографию к груди и проговорила едва слышно:
— Что же мне теперь делать?
Глава 2
Письмо пришло с утренней почтой. Получив его, мистер Дрейтон широко улыбнулся.
— От лорда Уимбортона! — воскликнул он. — Наконец-то!
— Ты хочешь сказать, он в конце концов заметил нас на краешке своей блистательной орбиты? — иронично отозвалась Лексия. — Как мило с его стороны!
— Мне не нравится твой тон, Лексия, — возмутился отец.
— Меня злит, что ты так радуешься, получив от него какую-то писульку! Кто он вообще такой? Чем он лучше тебя?
— Он — маркиз, — ответил мистер Дрейтон таким тоном, словно одно это слово объясняло все.
— Допустим. Но чем он лучше тебя?
— Ты не понимаешь! Он — маркиз!
— Обедневший?
— Полагаю, без гроша за душой.
— В таком случае он не только не лучше тебя. Он — хуже, потому что ты не просиживал…
— Лексия!
— …штаны, дожидаясь, пока деньги свалятся с неба! Ты занялся делом и добился своего, поэтому я и говорю: ты намного лучше, чем он!
— Спасибо, дорогая! Мне приятно, что ты так меня ценишь, но прошу: выбирай выражения! Особенно в присутствии лорда Уимбортона.
— Ведь в противном случае он на мне не женится, ты это хочешь сказать? — ничуть не смутилась девушка. — Пожалуйста, передай мне тост.
— Маркизу нужны деньги, а я даю за тобой такое приданое, что он женится вне зависимости от того, что ты говоришь и как.
Это был опрометчивый ход, и Лексия не замедлила этим воспользоваться:
— Тогда я буду говорить все, что придет мне в голову. Раз нет никакой разницы…
— Ты не станешь говорить все, что придет в голову! — рассердился отец. — Ты будешь разговаривать, как подобает английской леди.
— То есть лгать?
— Если понадобится — да. Святые небеса, девочка, чему тебя учили твои воспитатели?
— Может быть, мы с маркизом вообще никогда не встретимся…
— Вы встретитесь уже завтра. Он пригласил нас к себе.
И мистер Дрейтон стал читать вслух:
«Для меня будет большим удовольствием познакомиться с вами и поприветствовать вас на землях Беркшира и в своем доме, где я буду иметь честь представить вам наших общих соседей, которые также с нетерпением ждут возможности быть вам представленными».
— Он хочет собрать всех своих рафинированных друзей, дабы посмотреть, той ли вилкой мы разделываем рыбу! — с отвращением произнесла Лексия.
— Ты поедешь со мной на этот прием и будешь вести себя достойно! И наденешь все самое лучшее, — распорядился мистер Дрейтон тоном, не допускающим возражений.
— Хорошо, папа.
— И будешь выглядеть как настоящая леди.
— Хорошо, папа.
— В платье!
— Хорошо, папа.
Лексия убежала прежде, чем разговор примет новый, возможно, еще менее приятный поворот. В своей комнате она стояла у занавешенного кружевом окна до тех пор, пока отец не уехал из дома.
— Слава богу! — воскликнула она. — Теперь можно прогуляться!
— Приготовить новое бархатное платье для верховой езды? — спросила Энни, ее горничная.
