Жасмин протянула руку и прикоснулась к лилиям и листьям остролиста, стоявшим в вазе на столе.
— Любовь, уважение и послушание — разве не это обещает каждая жена у алтаря? — задумчиво ответила она. — Надеюсь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать клятву, когда придет время. Мне кажется, я никогда не выйду замуж за человека, которому не буду доверять всецело, но не могу слушаться человека, если чувствую, что он ошибается. Господь наделил нас разумом, и все, даже женщины, должны прислушиваться к его голосу!
Граф отодвинул кресло и встал.
Он случайно задел стол, и Жасмин вскрикнула от боли, уколов палец об остролист.
— Вы укололись?
— Ничего страшного.
— Позвольте я посмотрю.
Он вдруг улыбнулся.
— Это просьба, не приказ!
Она протянула руку, граф нежно взял ее ладонь, наклонил темноволосую голову и увидел капельку крови, выступившую в том месте, где шип проткнул ей кожу.
Граф достал платок и промокнул кровь.
— Думаю, жить будете!
Вдруг лицо его омрачилось от боли, и Жасмин поняла, что он вспомнил девушку, которая его ослушалась, а в результате умерла.
Жасмин встала и посмотрела на него.
Он еще сильнее сжал ее руку — девушка качнулась вперед.
Губы его были так близко, что она почувствовала: он хочет ее поцеловать, и она совершенно против этого не возражала.
В этот самый момент двери распахнулись и вошел Генри, лакей, с серебряным подносом, на котором дымился кофе.
Жасмин отпрянула, чувствуя, как зарделось ее лицо.
— Я… мне нужно ополоснуть руку, милорд, — запинаясь, произнесла она. — Благодарю за… чудесный ужин. От кофе я, пожалуй, откажусь: боюсь, потом не усну.
Подобрав длинную бархатную юбку, она поспешно покинула столовую и побежала вверх по каменным ступням до самой своей спальни.
Жасмин захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.
Господи, да что это с ней?
Убежала, как глупая школьница, потому что ей показалось, что мужчина хочет ее поцеловать!
— Но это же был Ричард! — прошептала она, опускаясь на кровать.
В этом-то и дело.
Придется ей признать горькую правду: она в него влюбилась.
В одинокого вдовца, который не намерен больше жениться и который полагает, что женщина должна знать свое место и во всем слушаться мужа.
Как она, Жасмин Уинфилд, могла влюбиться в этого несчастного мужчину, который живет исключительно прошлым?
Что может она, молодая девушка из Нового Света, ему предложить?
Все безнадежно.
Через пару недель она будет по другую сторону Атлантики. После Рождества она еще на день-два останется в Йоркшире, потом отправится назад в Лондон, там сядет на корабль и поплывет домой.
Она зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Жасмин знала: как бы она ни храбрилась, невозможно отрицать ее чувства к графу.
* * *
Внизу на кухне Мэри и миссис Раш заканчивали ужинать.
Осталось много консоме и морского языка, и они смаковали каждый кусочек.
Остальные слуги сидели в буфетной, но две главные помощницы по хозяйству наслаждались уединенностью небольшой смежной комнатки, которую миссис Раш приберегла для себя.
— Хозяину и мисс Уинфилд понравился ужин, как думаешь, Мэри? Смотри, столько не доели.
Мэри нахмурилась.
— Кажется, понравился, но молодая гостья не осталась выпить с хозяином кофе. Вернулась прямо к себе в комнату, и Генри уверяет, что она выглядела немного расстроенной, когда пробегала мимо него.
Миссис Раш помрачнела и скрестила руки на груди.
— Знаешь, Мэри, я готова жизнь отдать за сэра Ричарда, но должна сказать: с головой у него непорядок. Эта хандра после смерти ее светлости… Это был несчастный случай, как ни крути. Он должен жить дальше.
— Она была слишком молода, чтобы выйти замуж за графа и взвалить на себя все обязанности, и так избалована старым графом и его светлостью, когда он вернулся из Индии. А теперь эта американка…
Мэри удивленно подняла брови, и миссис Раш утвердительно кивнула. И хотя у них и в мыслях не было сплетничать, обе были согласны, что из мисс Уинфилд получилась бы настоящая графиня.
Широко зевнув, миссис Раш поднялась из-за стола и сказала, что отправляется спать. Ей нужно встать в пять, когда начнется очередной беспокойный день.
Мэри пожелала ей спокойной ночи и склонилась над счетами. Только Генри все не ложился, потому что граф сидел в библиотеке и в любой момент мог его позвать.
И тут зазвенел висящий над дверью кухни звонок.
Генри поднял голову и нахмурился.
— Парадная дверь? Кого это принесло в такой час?
— Ты лучше ступай и открой, — ответила сбитая с толку Мэри. — Пока хозяин не спросил, что происходит.
Она так и сидела с карандашом в руке, пока не вернулся Генри.
— Кто там?
— Посетитель к его светлости. Иностранец. Кажется, очень приятный. Я сказал ему, что хозяин никого не принимает, но он настоял, чтобы я взял его карточку.
— Должно быть, это какой-то знакомый хозяина, потому что тот прочел карточку и велел проводить гостя в библиотеку. А потом его светлость сказал, что я ему на сегодня больше не нужен. Я с радостью отправлюсь спать.
— Какое странное время для визитов! Ты запомнил его имя?
Генри покачал головой.
— Какое-то длинное, иностранное — все, что я запомнил. А еще он упомянул, что его задержала погода. Похоже, он приехал откуда-то неподалеку, потому что плащ его был совершенно сухой.
Мэри покачала головой.
Иногда странные повадки знати сбивают с толку. Но если посетитель иностранец, это выглядит еще более странно. Иностранец в это время в Йоркшире!
Но граф принял его. Это хороший знак. Сначала ужин с мисс Уинфилд, потом посетитель — жизнь в замке начинает налаживаться!
Она погасила масляные лампы и молча пошла по коридору с высокими потолками, чтобы удостовериться, что Генри запер входную дверь.
Иногда он об этом забывал, и, хотя в замок никто не собирался ломиться, Мэри хотела быть уверена, что дверь надежно заперта.
Возвращаясь по длинному коридору, ведущему к кухне, она вошла через обитую зеленым сукном дверь и вздрогнула, схватившись рукой за горло.
У двери буфетной стоял человек!
— Мэри!
— Джордж! Что вы здесь делаете в такой час? У меня едва сердце не остановилось. Я подумала, что это грабитель.
