Надежда Прохладина, сестра первой жены Темлякова, жила вместе с мужем беззаботной, счастливой жизнью. Песковы пользовались давнишней безупречной репутацией, но счастья у них было мало. Глава семейства Песковых, ныне владелец небольшого издательства, зачастую не знал, где достать денег, чтобы помочь пятерым детям вращаться в соответствующем социальном кругу.
Поэтому он сделал ставку на Ирину, старшую дочь, которая могла удачно выйти замуж и жить в роскошном коттедже Саввина Охота. Песковы были уверены в этом с момента, когда супружеская пара Темляковых дала понять, что хотела бы видеть Ирину своей невесткой.
С тех пор Ирина Пескова и Павел считались в своем окружении помолвленными — там, где речь идет о больших деньгах, такие обычаи негласно сохраняют силу. Что же касается «жениха» Павла Темлякова, он никогда открыто не опровергал эти слухи.
Поэтому красавица Ирина жила с родителями и мечтала о будущем счастье. Естественно, она требовала особого отношения к себе, и отец не противился. Несмотря на тяжелое финансовое положение, он окружил свою любимицу роскошью в ущерб другим детям. Трое сыновей Пескова, еще не достигшие совершеннолетия, воспринимали это как трагедию. Но еще больше переживала двадцатидвухлетняя Дарья, которой приходилось во всем уступать старшей сестре. Она вообще была Золушкой в родной семье.
Но в Саввиной Охоте об этом не догадывались. Там жили вполне беззаботно и не думали, что где-то могло быть иначе. Поначалу Борис Темляков часто говорил Павлу, что хочет видеть Ирину своей невесткой. Но время шло, и он, казалось, забыл об этом.
И вообще, этот всегда жизнерадостный человек в последнее время сильно изменился: его что-то мучило. Но что именно, Тамара узнала когда коварная болезнь неожиданно подкосила мужа. Чувствуя приближение конца, Борис позвал близких, чтобы сообщить свою мрачную тайну.
Тяжелым был взгляд больного, обращенный к сыну, сидевшему у постели вместе с матерью. В голосе была печаль:
— Сынок, я должен сказать тебе о том, что так сильно мучило меня последние два года. Но сначала я хочу объяснить кое-что. Я не был счастлив с твоей матерью. И так получилось, что разочарованная женщина полюбила Бархатова — нашего управляющего хозяйством в Саввиной Охоте. Когда я узнал об этом, то выгнал Бархатова с работы. Хотя позже выяснилось, что он был абсолютно ни при чем.
Я долго не слышал о нем. И если бы не отношение твоей матери ко мне, я, возможно, забыл бы о нем.
Наши дела все больше и больше приходили в упадок. Ты хорошо изучал историю и знаешь, что происходило у нас в стране двадцать лет назад. Не успевали похоронить у кремлевской стеньг одного престарелого правителя, как смертельно заболевал следующий. Грызня между разными кланами кремлевских чиновников не прекращалась ни на минуту и доходила до состояния тайной войны. В один из таких дней мы оказались не у дел. И я тоже. Мне, правда, был предложен жалкий пост директора фабрики, который не давал ничего, кроме небольшой заработной платы. Мы были не только разорены — мы оказались должниками. Между тем власть уже меньше ценилась в нашей стране, а все больший вес начинали приобретать деньги.
Когда я был на грани самоубийства, со мной захотел встретиться один человек. Это был Бархатов.
Оказалось, что после того, как я его выгнал, он сумел выехать из Союза. Вскоре Бархатов оказался в Америке. Там он разбогател, а когда в Союзе начались новые времена и запахло большими деньгами, вернулся. Он с улыбкой сказал, чтобы я забыл об этой неприятной денежной истории. «Неприятной» — так и сказал. Между прочим, из-за этой «неприятности» меня обещали сжечь заживо. Вместе с семьей. Так вот: Бархатов оплатил мои долги. Мы получили передышку.
Не могу описать состояние, которое я тогда испытал. Я требовал от Бархатова, чтобы он назвал время и форму компенсации моего долга. С предупредительной улыбкой, которая только подчеркивала мое жалкое положение, Бархатов пообещал, что даст о себе знать, когда это потребуется. А я твердо пообещал выполнить любое его желание. Я дал ему честное слово и расписку, хотя он не требовал ни того ни другого.
Через полгода твоя мать умерла, Павел. Вскоре я женился на Тамаре и вновь стал богатым человеком. Я хотел отдать долг Бархатову, навел справки и узнал, что в Америке он женился на состоятельной вдове. Ее деньги он вложил в крупное предприятие, которое начинало приобретать всемирную известность.
У меня, если честно, тогда камень с души свалился. По сравнению с доходами Бархатова мой долг ему был сущим пустяком. Да и дела наши уже пошли на поправку. Мы снова оказались в числе первых, влиятельных людей.
Я отправил Бархатову письмо с предложением вернуть ему долг. Как я и ожидал, он ответил, что по-прежнему отказывается от денег, но уведомит меня, как только потребуется компенсация.
Прошли годы. Тамара принесла счастье в мой дом, и я забыл про Бархатова. Я жил спокойно до тех пор, пока письмо этого человека не нарушило мой покой.
В качестве компенсации долга Бархатов выбрал… тебя, Павел. Он пожелал, чтобы ты женился на его дочери, если она до двадцати одного года не выйдет замуж. На случай своей смерти он оставит нотариально заверенное письмо, в котором дочь будет уведомлена о желании отца.
Дальше Бархатов писал: «Если брак Вашего сына и моей дочери окажется неудачным, через год он может быть расторгнут — разумеется, если оба партнера пожелают. В противном случае он будет продолжаться».
Но его дочь, миловидная, капризная и избалованная девушка, как я узнал, будет против развода. Дочь управляющего хозяйством никогда не откажется от родства с нами. Что бы там ни говорили, «Темляковы» — это брэнд. Наше имя — это огромный капитал. И расписка, которую я по глупости сам навязал Бархатову, способна превратить этот каптал в прах — стоит только дать ее ксерокопию какому-нибудь пронырливому писаке из бульварной газеты.
Да, Павел, мои долги обрекли тебя на этот брак. На брак с недостойной тебя женщиной. Как бы легкомысленно ни относилась нынешняя молодежь к браку, уж с дочерью-то Бархатова так просто не разделаешься. Простишь ли ты меня, Пашенька?
Павел успокоил отца и пообещал взять на себя его долг. Старик впал в полузабытье, а на следующий день скончался.
Прошло больше года. И вот пришло письмо, в котором дочь Бархатова просила Павла Темлякова прибыть для беседы с ней на курорт Теплые Озера. В последние годы это место стало пользоваться у московского бомонда неслыханной популярностью.
Что принесет эта беседа ее сыну? Кошмар нежеланных супружеских уз или, может быть…
Мать, погруженная в печальные мысли, не заметила, что Павел уже давно смотрит на нее. И только когда она горестно вздохнула, Павел весело рассмеялся:
— Мама я должен сказать, что вряд ли ты станешь хорошей свекровью. Выглядишь ты слишком молодо.
— Мне бы твою беззаботность, — сказала Тамара Темлякова, покачав головой. — Когда ты поедешь?
— Завтра. Потому что меня сушит страсть по красавице Мэри и «водяному обществу». Она ведь на курорт меня зовет.
