Лысый поднялся, достал что-то из заднего кармана джинсов и показал Ивану Гавриловичу со словами:
– Я Степашина буду, Сергея Вадимовича, Министерства внутренних дел.
Участковый, не понимая, смотрел на разворот красной книжицы, а лысый продолжал:
– Ты, участковый, не туда сунулся. Ты бы шел к себе в каморку пьянчужек обирать. Еще увижу – пойдешь в тюрьму. Не умеешь – не берись, на вот тебе, – лысый сунул в раскрытый рот Ивана Гавриловича стодолларовую купюру. – И стой смирно, когда с тобой разговаривает сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, взяточник хренов!
Иван Гаврилович часто дышал носом, не в силах достать изо рта банкноту.
А вечером супруга вызвала домой «скорую», и увезли Ивана Гавриловича в первую клиническую с инфарктом, где он и скончался, сжимая в ладони сто долларов, которые нашли у него санитары, кое-как разжав пальцы окоченевшей руки. Купили на них спирта и закуски да отпраздновали наступающий день авиации в помещении морга, так как служили срочную в авиаполку.
Но превратности судьбы не оставили Витю с Лехой и в дальнейшем. Леха часто размышлял о судьбе российской валюты, убирая пачки денег, превращенные из долларов в рубли для оплаты невзрачным поставщикам нержавеющего сырья:
– Нестабильная у нас экономика. Чуть что – и кранты рублю. Ты как думаешь. Вить?
Витя в экономике мало что смыслил, поэтому успокаивал нервного товарища цитатами из теленовостей:
– Вчера Кириенко выступал. Говорил, что все стабильно, доллар не превысит в этом году отметку в шесть пятьдесят. Кириенко же не будет врать, умный, премьер-министр. А еще сам Борис Николаевич выступал. Отрезал прямо: мол, девальвации не будет! Вчера и сказал, в четверг. Неужели президенту не верить? Если ему не верить, то кому тогда?
– Богу, – съязвил Леха. – Всё, пошли домой, пятница.
Леха на днях купил трехлетнюю «восьмерку» нежно-голубого цвета и очень ею гордился. Витя ездил на служебном «сапоге». На неделе «Красный металл» под руководством Геннадия Николаевича переслал им крупную сумму в валюте из своего офшора на Кипре, деньги они поменяли на рубли, закрыли в сейфе. На свою премию Леха и приобрел голубую мечту. На понедельник намечалась крупная сделка с пороховым заводом, госпредприятие валюту в оплату не принимало.
А как раз в понедельник и случился дефолт. Витя не верил, думал, что ерунда, но поменял небольшую часть рублей на доллары, успел, пока не закрылись обменники. Однако во вторник все стало гораздо хуже, доллары не продавали, небольшие партии шли по тридцать рублей за зеленый, а тут еще пороховой завод отказался от сделки по старой цене.
– Всё, конец, – констатировал Витя.
Леха выжучил бутылку водки, сел в свою «восьмерку» и с залихватскими песнями катался по Перми, раздавая гаишникам, иногда его останавливающим, крупные купюры в рублях, выпивая с ними за упокой родимого дензнака. Благодаря российскому правительству их долг Геннадию Николаевичу за пару дней вырос до запредельных размеров. Витя взвесил варианты расплаты: даже если продать родительскую квартиру в панельке – не покроет и десяти процентов. Вновь, как после универа, подумал, не покончить ли ему счеты с такой жизнью, начал обдумывать способы суицида, хотя себя было неимоверно жалко.
В разгар этих метаний в дверь их маленького офиса зашел человек в черном кожаном плаще до пят, с красивой смоляной кудрявой шевелюрой и татарским лицом, испорченным с одной стороны шрамом. Прямо пират.
– Тут металл принимают в лом? – тихо и очень интеллигентно спросил он. Витя глянул в окно: человек приехал на длинной черной БМВ седьмой модели, на какой могли ездить только олигархи и бандиты.
– Да, – сглотнув ком ужаса, выдавил Витя: он еще не оправился от кошмара суицидных мыслей, а тут этот страшный человек.
– Миша, – человек дружелюбно протянул руку, по-хозяйски сел на стул, откинув полы кожаного плаща. – Дело к вам. У меня есть люди, у них металла горы: нержавейка, никель. Я даю контакты – вы мне откат. Хотите?
– Конечно. А почему к нам? Есть же более солидные фирмы…
– Вы обмануть не сможете. Потому что молодые, честные. Да? – Человек достал из кармана плаща черный пистолет и положил на стол.
– Да, – похолодевшими губами снова прошелестел Витя.
Миша оказался вполне добрым малым, пистолет вскоре исчез там, откуда появился, а из уст, немного подпорченных шрамом, полился бальзам, сказочный, как драгоценности пещеры Аладдина. Витя не верил своим ушам. Они спасены! Бывалый человек Миша, действительно бандит в прошлом, предлагал сотни тонн никеля из двигателей первой и второй ступеней ракет. Проблема была одна: этот никель валялся по всей обширной территории полупустыни вокруг города Ленинск, что в Казахстане.
На следующий день на работу приполз Леха, позвенел бутылками, выхлебал две пива, немного ожил. Витя поделился с ним вчерашней удачей. Леха ничего не понял, но кивнул головой:
– А чо, нам уже все равно, в Казахстан так в Казахстан! – и сразу же захрапел на стульях.
Договорившись обо всем с Мишей, Витя приобрел билеты на поезд по длинному маршруту Пермь – Москва – Астрахань – Тюра-Там, купил жареной курочки и бутылку водки, и поехали они в манящую сказочными сокровищами неизвестность.
Сначала, пока за окном пролетали столбы и желтеющие леса Урала, Витя пил вместе с бандитом Мишей, который говорил правильно, выражений не употреблял и пить умел в отличие от Вити, поэтому, когда водка закончилась и Миша вынул из сумки коньяк, его собутыльник уже лежал в беспамятстве на полке, пускал слюну в подушку и похрапывал.
Ехали долго – трое суток с двумя пересадками. Последние пейзажи – пустыня с клубками колючки, катящимися по ветру, верблюды и редкие суслики, почти неразличимые в набегающем песке за окном, – Витьку утомили, и он лежал, глядя в потолок вагона, размышляя на тему своей избранности и непохожести. Ведь так и есть: если бы не он, приехали бы братки из Питера от Геннадия Николаевича и пустили их с Лехой по миру или вообще в расход, а вот благодаря ему и ловко, дипломатично проведенному им разговору со страшным человеком Мишей – Витька скосил глаз на нижнюю полку: страшный человек Миша мирно сопел во сне – так вот, благодаря ему и выкарабкаемся из ситуации. Он, Витька, спасет всех – и Леху, и его девушку Дарью, наглую, кстати, до неприличия, и себя. Вот скоро приедем, и горы ракетных двигателей двинут в Питер, и отработают они свой долг.
На станции Тюра-Там их никто не встречал, лишь одинокий «москвич» с ржавыми дверями торчал посреди площади. Миша подошел к машине, постучал в окно, восточное лицо высунулось из приоткрывшейся двери.
– Ай, чего надо?
– В Ленинск не подкинешь?
– Ай, пропуск есть?
– Нет.
– Ай, садись, поехали. Триста, однако.
– Чего триста?
– Тенге, с каждого.
– Долларами возьмешь?
